Правда, по отчетности выходило, что прибывавшие на фронт экипажи Пе-2 подготовлены здесь были неплохо (в 1941 г. за бомбометание с горизонтального полета в запасных полках «отлично» получили 18,7% экипажей, «хорошо» – 39,7%, «удовлетворительно» – 41,6%; в 1942-м – соответственно 22,6%, 44,3% и 33,1%; в 1943-м – 26,6%, 39,7% и 33,7%114) – но, как мы уже отмечали, отчетность запасных частей была «дутой». На фронте квалификации основной массы штурманов Пе-2 оказывалось, похоже, совершенно недостаточно: в 1942—1943 гг., отмечали немцы, советские фронтовые бомбардировщики продолжали сбрасывать бомбы «по ведущему»115. Иными словами, штурманы смотрели не в бомбовый прицел, а на самолет ведущего! Когда во время удара девятки Пе-2 130-го бомбардировочного авиаполка 204-й бомбардировочной авиадивизии 1-й воздушной армии Западного фронта по железнодорожной станции Бетлица (западнее Кирова, что в Калужской области) 8 июня 1943 г. ведущий одного из звеньев пропустил момент сброса бомб ведущим группы, штурманы всего звена отбомбиться вообще не смогли...

Неудивительно, что еще в директиве командующего ВВС Красной Армии от 7 июля 1943 г. признавалось, что «в бомбардировочной авиации основными недочетами по-прежнему остаются слабая обороноспособность в воздушном бою и невысокая меткость бомбометания»116. Даже 1-й бомбардировочный авиакорпус И.С.Полбина – чаще других бомбивший с пикирования – в июле – августе 1943 г. точность бомбометания, по оценке штаба ВВС Красной Армии, обеспечивал лишь на «тройку» (средний балл его экипажей составил тогда лишь 3,07; 26,5% экипажей показали неудовлетворительную точность, а 57,3% – только удовлетворительную) и даже в сентябре – октябре не смог дотянуть до «четверки» (набрав лишь 3,81 балла и имея 14% экипажей, бомбящих на «неуд», и 29% – на «тройку»). 3-й бомбардировочный авиакорпус в сентябре – октябре получил лишь 3,48 балла, а в ноябре – декабре – лишь 3,3 (соответственно 16,5% и 22% его экипажей бомбили на «неуд», а 33,5% и 35,5% – на «тройку»). Ну, а 1-й гвардейский бомбардировочный в августе – сентябре 1943-го получил за точность бомбометания «неудовлетворительно» (2,71 балла при 50% экипажей, бомбящих на «неуд» и 27% – на «тройку»)...117 А ведь в состав этих трех корпусов входило большинство имевшихся в Красной Армии бомбардировщиков Пе-2!

На точности бомбовых ударов с горизонтального полета сказывалась не только недостаточная практика в бомбометании, но и общая слабая подготовленность экипажей – и в летном, и в тактическом отношении. Средняя продолжительность полетов на боевое применение, выполненных экипажами Пе-2 в запасных частях, в 1941 г. составляла всего 3,5 часа, в 1942-м – 6, в 1943-м – 9 часов...118 В результате, свидетельствуют немцы, «иногда поведение экипажей при выполнении боевых заданий отличалось пассивностью, связанной с недостатками обучения и навыков, которые не могли быть за короткое время устранены во фронтовых условиях»119. Так, еще в первой половине 1943 г. летчики «пешек», не умея осуществлять противозенитный маневр (т.е. постоянно изменять скорость, высоту и направление полета), вынуждены бывали бомбить с больших высот – чтобы хоть так спастись от зенитного огня. По данным немцев, объекты, расположенные в их ближнем тылу, советские бомбардировщики в 1942—1943 гг. атаковали с высоты 3000—5500 м; зафиксировал враг и случаи бомбометания с 8500 м120. Это подтверждается и советскими данными; так, атакуя 6—7 мая и 8—10 июня 1943 г. немецкие аэродромы в орловском выступе, Пе-2 204-й и 241-й бомбардировочных авиадивизий (соответственно 1-й воздушной армии Западного и 16-й воздушной армии Центрального фронта) бомбили (за единственным исключением) с высот 2750—4200 м (в основном с 3100—3500 м), а «пешки» 270-й бомбардировочной авиадивизии 8-й воздушной армии Южного фронта 6 и 7 мая отбомбились по аэродрому Сталино с 4000 и 4700 м (повредив всего один Не111)121. Отмеченная в директиве А.А.Новикова от 7 июля 1943 г. «слабая обороноспособность в воздушном бою» – обусловленная прежде всего неумением пилотов сохранять свое место в строю группы и слабой стрелковой выучкой штурманов и стрелков-радистов – летом 1942-го также вынуждала Пе-2 бомбить с высоты 7000—8000 м: туда еще не забирались тогда немецкие истребители. А между тем уже одно только несовершенство прицела ОПБ-1М требовало осуществлять бомбометание с высоты не более 3000 м! Увеличивалось с высотой и отклонение падающих бомб от цели. Неэффективность бомбометания с высоты 8000 м (когда разлет бомб достигал полутора километров!) в советских ВВС выявили еще летом 1939 г.122; подтвердила этот вывод и финская война. «Бомбить с высоты 7 тыс. м, – констатировал в апреле 1940 г. ее участник комбриг И.И.Копец, – это значит не получить нужных результатов, и в итоге мы имели непопадание в цель, т.е. цель перекрыта: одна бомба падает с одной стороны станции, другая – до станции, а в самой станции почти ничего и нет»123. Правда, некоторые советские авиаторы – и до и после Великой Отечественной – придерживались другого мнения: «на точности ударов большая высота никак не сказывается, точность попадания в цель зависит от квалификации штурмана»124. Но поскольку с последней, как мы видели (и как увидим еще в дальнейшем), в советских ВВС военных лет дело обстояло плохо, бомбометание с большой высоты в любом случае должно было оказываться неэффективным.

В 1944—1945 гг. положение с подготовкой летчиков и штурманов Пе-2 несколько улучшилось. Общий налет на «пешках», получаемый экипажами в запасных частях, вырос тогда не так уж и намного: с 12—15 часов в 1942—1943 гг. до 17 в 1944-м и 21 в 1945-м. Однако бомбометание с пикирования там стали выполнять в 2,5—4 раза чаще: вместо двух раз в 1943-м – пять в 1944-м и восемь – в 1945-м125. Оказал воздействие и упомянутый выше приказ А.А.Новикова об освоении бомбометания с пикирования во фронтовых полках. Результаты не замедлили сказаться: в 1944—1945 гг., свидетельствуют немцы, «точность и эффективность ударов» советских бомбардировщиков «повысились»126. Временами Пе-2 стали добиваться успехов, о которых раньше приходилось только мечтать. Так, 15 июля 1944 г., в начале Львовско-Сандомирской операции, массированные удары «пешек» 2-го гвардейского и 4-го бомбардировочных авиакорпусов 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта не дали 1-й и 8-й танковым дивизиям 48-го танкового корпуса немцев развить контрудар, нанесенный теми в районе Зборов – Золочев. При этом, по свидетельству бывшего начальника штаба 48-го корпуса Ф. фон Меллентина, 8-й танковой были нанесены «огромные потери»127. Машины 2-го гвардейского не только атаковали почти исключительно с пикирования, но и, подобно Ju87 и Ju88, делали по нескольку заходов, каждый раз прицельно сбрасывая часть бомб на новую цель. «Мне неоднократно приходилось испытывать «прелести» бомбежки и раньше, – показал на допросе один из пленных офицеров 8-й танковой, – русские ВВС больше пугали, чем причиняли какой-то реальный ущерб. На этот раз все оказалось по-другому»128. Как видно из первой фразы, немец не стремился подлаживаться под настроение допрашивающих; можно поэтому верить и его сообщению о прямом попадании бомбы в один из танков...

Тем не менее, отмечали немецкие эксперты, «недостатки системы подготовки летного состава» продолжали сказываться на точности бомбометания советских фронтовых бомбардировщиков и в 1944—1945 гг.129 Пяти учебных бомбометаний с пикирования, выполненных пилотом до прибытия на фронт, было, конечно, все равно недостаточно. Именно поэтому, например, завершился неудачей удар 30 Пе-2 12-го гвардейского авиаполка пикирующих бомбардировщиков 8-й минно-торпедной авиадивизии ВВС Балтийского флота по крейсеру ПВО «Ниобе» в порту Котка 12 июля 1944 г.: летчики из молодого пополнения не сумели попасть в неподвижный корабль ни одной из 70 сброшенных бомб. (Для сравнения: 2 июля 1942 г. 32 Ju88 I группы 76-й бомбардировочной эскадры и 32 работавших с горизонтального полета (!) Не111 I группы 100-й бомбардировочной эскадры, сбросив 170 бомб, поразили в порту Новороссийск 18 кораблей и судов, прикрытых, заметим, более мощным зенитным огнем, чем «Ниобе», а также причалы, склады, элеваторы и другие береговые сооружения130.) Только после трех дней тренировок, в ходе которых каждый пилот выполнил 5—6 бомбометаний с пикирования (т.е. увеличил свой опыт в этом деле сразу вдвое!), результаты улучшились: 16 июля группа из 23 Пе-2 того же полка сумела-таки попасть в «Ниобе» двумя бомбами131. Если в полбинском 2-м гвардейском бомбардировочном авиакорпусе в Львовско-Сандомирской операции «пешки» бомбили практически только с пикирования, то в соседнем 4-м бомбардировочном – лишь примерно в трети боевых вылетов132: не весь летный состав умел это делать!