Но все изменилось за считаные дни. Кто-то бы сказал, что вся жизнь Людвига снова встала с ног на голову. Самому же Людвигу казалось, что все наоборот. Что его жизнь становится такой, как надо. Становится с головы на ноги. У него теперь есть любящая семья, и его семья принимает его таким, какой он есть, а не вопит о проклятии и не морщится при каждом взгляде на него. А что первый сын у него – дракон… ну… так даже интереснее. Чешуйчатый чешуйчатого лучше поймет.

– Ты не сердишься на Фаби? – спросила Рина, когда за окном зеленела луна, а маленький дракончик мирно спал в обнимку с плюшевым медведем.

– Уже поздно сердиться. – Людвиг ласково взъерошил и так растрепанные волосы супруги. – Да и не за что. Малыш молодец, быстро сориентировался. Как представлю картину «Гельмут и дракон»…

– О нет… – Рина тихонько рассмеялась. – Тогда бы Гельмута от счастья удар хватил, а нам потом расхлебывать. А то, что он называет тебя папой, и вся эта история о бастарде?

– Мне кажется, это прекрасная возможность успокоить матушку и сестер. Они в ужасе оттого, что семейное проклятие может передаться их детям, а если у меня есть сын – то их детям уже ничто не угрожает. Кстати, может быть, это поможет выдать наконец Анну замуж.

– Честно говоря, не понимаю, почему для красивой девушки с титулом и приданым это такая проблема. Не может быть, чтобы все настолько боялись вашего проклятия.

– Для девушки с характером и амбициями, – хмыкнул Людвиг, обнимая жену теснее: вот так лежать с ней рядом и просто разговаривать о том и о сем было невероятно хорошо и уютно. – Она, кажется, до сих пор не смирилась с тем, что Гельмут наотрез отказался на ней жениться, мотивируя это слишком близким родством.

– А на самом деле?

– На самом деле ему не нужна колючка под хвостом. К тому же Отто ее терпеть не может.

– Как у вас все сложно… или она влюблена в Гельмута?

– Еще чего. Она влюблена в себя и в корону на своей голове. Упаси Баргот Астурию от такой королевы! Кстати, я подумываю, а не выдать ли ее замуж в Испалис. Гельмут сказал, испалийский король жаждет породниться с Бастельеро. Для наследника Анна старовата, мальчик не намного старше Отто, но думается мне, он найдет, за кого ее выдать.

– Это из-за всадников?

– Наверняка. Кстати, я так и не спросил: как Фаби удалось открыть ту папку? На ней был десяток охранных заклинаний, половина моя, половина – кардинала Диего. Или это ты ее открыла?

– Нет, Фаби. Ты уверен, что заклинания были? Он просто взял ее со стола и открыл.

– Я смотрю на мальчишку, радость моя, и понимаю, что ни Баргота не понимаю в драконах.

– Но теперь-то ты их не боишься.

– Как сказать, как сказать. Я не боюсь Фаби, но он – не все драконы. А кто знает, что на уме у прочих? Поэтому, пожалуйста, будь осторожна. Очень-очень осторожна.

– А ты не хочешь взять выходной на завтра? Твое присутствие очень-очень помогает мне быть осторожной.

Для убедительности супруга погладила его по животу, и чем ниже опускалась ее рука, тем более привлекательной казалась идея выходного. А лучше двух. Или трех. В конце концов, он уже три года даже в отпуске не был!

Проснулся Людвиг с ощущением солнца и праздника. Рина все еще спала, обняв его руку и выставив из-под одеяла трогательно-розовую пятку. Людвигу страшно хотелось ее пощекотать, но будить было жаль. Она так мило посапывала во сне! И улыбалась, нежно и доверчиво. Так что он тихонько выбрался из-под одеяла и, едва умывшись, отправился в кабинет, звонить Герману. По причине раннего утра – домой, а не в контору.

– Еще пораньше не мог? – проворчал Герман. Голос у него был совершенно больным и несчастным. – Что стряслось?

– Ничего. Просто звоню сообщить тебе, что у меня сегодня выходной. И завтра выходной. И суббота с воскресеньем тоже.

– Ну и отдыхал бы молча. Какого демона названиваешь в восемь утра?!

– Извини, я был уверен, что ты уже собираешься на службу. Как обычно, к девяти.

– Твою канарейку… Людвиг, хоть провались. До понедельника меня нет. Я болен. Я умер. Скажи Гельмуту, что меня уже отпели и кремировали! И запомни, я никогда, ни при каких условиях больше не буду смотреть память твоей жены! Близко к ней не подойду! Проклятье, моя голова… – простонал Герман и отключился.

А Людвиг сделал себе заметочку: выяснить, что такое Рина сделала с лучшим менталистом Астурии, что он через сутки общения с ней едва не умирает. Но только потом, когда она проснется. Не будить же ее ради таких пустяков, право слово!

– Прикажете подать завтрак, герр Людвиг? – В дверях кабинета возник Рихард.

– Завтрак, пожалуй. Фаби уже проснулся?

– И уже позавтракал. У юного господина отменный аппетит.

У юного господина оказался не только отменный аппетит, но и отменное шило под хвостом. То, что надо! Представив, как скривится матушка, когда увидит внука, не имеющего ни малейшего понятия об этикете, Людвиг злорадно ухмыльнулся. То есть, конечно же, он научит Фаби вести себя, как подобает герцогскому отпрыску, но не так сразу.

Стоило подумать об отпрысках и драконах, как тут же вспомнилось и предупреждение видящей, и политические проблемы, и собственное сомнительное родство со всадниками. И Рина говорила об этом с полной уверенностью, и кардинал Диего настаивал, что в роду Бастельеро были всадники. К тому же архив. Баргот знает где его искать!

А вот искать Фаби особо и не пришлось. Рихард услужливо проводил Людвига к кадке с фикусом возле кухни (кто-то из предков обожал растения в кадках и заставил ими весь дом). Из-за кадки торчал синий, подрагивающий от нетерпения чешуйчатый хвост.

«Только не вслух, папа Людвиг! Я в засаде!.. Э… В смысле, с добрым утром, папа!» – раздался голос в голове.

«С добрым утром, Фаби. На кого засада?» – спросил Людвиг так же, мысленно.

«На кухню! Я туда проберусь, и никакая фрау Шлиммахер мне не помешает, якорь ей в печенку! Вот она сейчас пойдет в погреб…»

«Где ты нахватался таких выражений?» – скривился Людвиг.

«Меня пират научил! Он веселый и знает столько всего интересного! Он научил нас с Отто играть в очко!»

«Что за пират? Откуда он взялся?» – У Людвига начала побаливать голова от несуразицы, творящейся в его доме.

«С чердака! Его там замуровали сторожить сокровище, а на сокровище проклятия, и мы с Отто не смогли его достать! Ты же поможешь? А ты научишь меня некромантии? Пап, пойдем на чердак, я вас познакомлю!» – Малыш выскочил из-за фикуса и принялся прыгать вокруг Людвига, выпуская из носа колечки дыма и искры.

Головная боль усилилась, и Людвиг потер виски. Пират на чердаке? Сокровище? Но там же никогда ничего такого не было!

– Так, прыгать – в сад, юноша, – вслух велел Людвиг. – А на чердак – спокойно. Учись ходить, как подобает аристократу. И превратись, что ли. Не то мы останемся без обеда. В прошлый раз фрау Шлиммахер чуть не разгромила кухню, увидев рогатого жука, что же с ней будет, когда она наступит на хвост дракону?