— Ладно, — бодро произнес Эндрю. — Тогда не ради него. Вы-то сами наверняка выпьете со мной виски?

— Конечно. Мои уста подобны листку, что тысячи лет перелетал с одной песчаной дюны на другую в пустыне Сахара: ему постоянно грезился вдалеке оазис, но никогда не удавалось туда приземлиться по милости жестоких ветров сирокко.

— Меня и самого слегка сушит, старик, — ответил Эндрю.

Четыре спутника направились в бар, довольно приветливо друг с другом болтая — все, за исключением юного Района, который не мог связать по-английски и двух слов. (Сеньор дель Поко привез его в Лондон вовсе не из-за ораторских способностей.)

— Два виски и один херес, бармен, — сказал Эндрю, прислонившись к стойке и рассеянно оглядев помещение. Театралов он недолюбливал. Они казались ему изнеженными, а он терпеть не мог женственных мужчин. Сам Эндрю сколотил капитал на строительстве, считая его занятием для настоящего мужчины — полезной и честной работой, от которой растут мускулы и банковские счета. Строительные работы, проводившиеся его фирмой в Мексике, длились уже полтора года, и за это время он успел почти удвоить свое состояние. Впрочем, шестая часть всех доходов от вложения переходила к сеньору дель Поко, который обеспечивал услуги мексиканских крестьян за малую долю их истинной стоимости, а потом тратил свои деньги на заграничные каникулы и оплату таких спутников, как бессловесный Рамон.

— Эндрю, смотри! — сказала Маргарет Нэш, легко постучав его по руке: в другом конце бара она кого-то заметила. — Взгляни туда!

— Что? — спросил он, и все трое мужчин повернулись в ту сторону, куда она показывала. — Что такое?

— По-моему, это доктор Криппен? — сказала она.

— Какой еще доктор?

— Криппен. Ну ты же помнишь его. Недавно мы провели у него кошмарный вечер. Вместе с Николасом и Луизой. Его жена постоянно ссорится с ним на людях.

— Жену, которая ссорится со своим мужем, нужно взять и повесить в центре города, чтобы люди забросали ее камнями, а сама она прокляла тот день, когда ее отец влез на кобылу — ее мать, — высказал мнение Эдуардо. — Необходимо примерно ее наказать.

— Ах да, Криппен, — произнес Эндрю, смутно его припоминая. — Ну и что из этого? Почему ты на него уставилась? — раздраженно спросил он, недовольный тем, что жена прервала его речь о проблемах современной Британии.

— Я уставилась не на него, — возразила она, защищаясь, и, повернувшись к ним, сделала шаг вперед, из-за чего они стали казаться группой заговорщиков, — а на ту, с кем он. Видишь ли, от него ушла жена. Якобы уехала в Америку ухаживать за больным родственником, но мы с Луизой Смитсон считаем, что здесь что-то нечисто. И вот он в театре с другой женщиной.

— В моей стране мужчина может иметь множество женщин, — ликующе сказал сеньор дель Поко. — Ведь их столько же, сколько звезд на небе. — По правде говоря, он уже много лет не прикасался к женщине, но не собирался в этом признаваться. — Есть лишь одна вещь, которая для мексиканского мужчины важнее женщин, — деньги. Потому что за деньги можно купить все.

— Какой позор, — сказала Маргарет, бросив украдкой еще один взгляд. — Он сопровождает женщину, ужинавшую с нами в тот вечер. Не помню ее имени — какое-то вульгарное. К тому же дурнушка. С этим отвратительным шрамом над верхней губой. Взгляни на нее — вырядилась, как невесть кто. А его жена занята сейчас таким удивительно милосердным делом. Позор. Как думаешь, мне подойти и сказать что-нибудь?

— Нет, не трогай его, — ответил Эндрю. — Если я ничего не путаю, он все равно страшный зануда.

Она ждала, сколько хватило сил, но в конце концов гнев взял над ней верх, и, несмотря на настойчивую просьбу Эндрю не трогать Криппена, она извинилась перед тремя мужчинами и быстро зашагала в тот угол залы, где Хоули и Этель ворковали, прижимаясь друг к другу: при этом он нежно поддерживал ее за локоть.

— Доктор Криппен? — сказала Маргарет, встав рядом и вытянув шею, словно индюк. — Это ведь вы?

Хоули немного ошеломленно взглянул на нее, и улыбка постепенно сошла у него с лица.

— Да, — ответил он.

— Я Маргарет Нэш, — представилась она. — Мы с мужем недавно провели у вас дивный вечер.

Хоули кивнул и подождал пару минут, но затем понял, что ничего не остается, кроме как ответить.

— Я помню, — сказал он. — Как поживаете?

— Прекрасно, — ответила она. — Мы с Эндрю обожаем театр. Ходим при каждой возможности. А вы завзятый театрал?

— Право же, нет, — возразил он, посмотрев в сторону зрительного зала. — Но в любом случае нам пора возвращаться на места.

— Погодите минуточку, — сказала она, преградив ему дорогу и взглянув на Этель. — Здравствуйте, — произнесла, притворно улыбнувшись. — Кажется, мы где-то встречались?

— Не думаю, — ответила Этель.

— Да, конечно встречались. Я помню ваше лицо. Очень хорошо помню ваш шрам. Он сильно бросается в глаза.

— Мисс Ле-Нев — моя коллега, — грубо отрезал Хоули. — Сейчас нам действительно пора вернуться на свои места.

— А какое красивое ожерелье, — сказала Маргарет и, протянув руку, крепко ухватилась за кулон с голубым сапфиром, висевший на шее Этель. Если бы она потянула сильнее, то задушила бы ее. — Но, кажется, я его уже где-то видела?

— Сомневаюсь, — произнес Хоули, отчаянно пытаясь от нее отделаться.

— Конечно видела. На Коре. И эти красивые серьги у вас в ушах. Как мило с ее стороны, что дала поносить их вам, пока сама в отъезде. Эта доброта так для нее характерна.

Она уставилась на Этель с ледяной улыбкой: верхние зубы слегка выступали над ее нижней губой. Этель тоже посмотрела ей в глаза, не собираясь ни в чем сознаваться.

— Мило, не правда ли? — сказала она. — Она очень щедрая женщина.

— И впрямь, — произнесла Маргарет, со щелчком раскрыв веер.

— Что ж, до свидания, — внезапно попрощался Хоули и, протиснувшись мимо нее, взял Этель за руку и повел обратно в зал.

Маргарет пару минут смотрела им вслед, а затем вернулась к своей компании, закипая от ярости.

— Какое бесстыдство, — заявила она, прервав беседу троих мужчин. Все они обернулись и посмотрели на нее. — Вот так нахалка.

— Что она натворила? — спросил Эндрю, с удивлением заметив, как покраснело лицо жены. Ее эмоции давно уже не достигали такого накала.

— Эта дешевка расхаживает под ручку с Хоули Криппеном, в украшениях его жены. Если хочешь знать мое мнение, это более чем странно, поскольку мне не известно ни одной женщины, которая, уезжая на любой срок, оставила бы дома свои лучшие украшения.

— На твоем месте я бы не вмешивался, — сказал Эндрю, которого не особо интересовали обстоятельства жизни других людей, если те не касались его напрямую. — Это не твое дело.

— Но я уже вмешалась, Эндрю. Кора Криппен — моя подруга. Нет, завтра утром я первым же делом все выясню, обещаю тебе.