• И, наконец, Opus Dei должен найти способы протянуть руку экс-членам, у которых был отрицательный опыт общения с ним. Само собой разумеется, что некоторые экс-члены не желают примирения: возможно, нанесенные им раны были слишком глубоки или их диагноз Opus Dei настолько уничтожающ, что трудно продолжать разговор. Некоторые даже стали профессионально зависимыми от статуса «критиков Opus Dei». Тем не менее Opus Dei должен сделать видимое публичное усилие дотянуться до этих людей, сказать им открыто то, что сказал в этой книге епископ Хавьер Эчеверрия: «Простите нас». Это никоим образом не подразумевает, что каждое обвинение в адрес Opus Dei обоснованно. Opus Dei даже может пригласить и критически, и позитивно настроенных экс-членов на публичные дебаты для обсуждения конкретных вопросов, например, как облегчить выход из Opus Dei тем, кто решил его оставить. Эти дискуссии и их результаты должны быть открытыми, и это будет свидетельствовать об подлинном стремлении Opus Dei к диалогу.

Все эти шаги приведут к большей открытости Opus Dei, его большему пониманию окружающими. Некоторые члены Opus Dei могут быть разочарованы этими предложениями, считая, что Opus Dei уже стал, как назвал это один из членов Уильям О’Коннор, отвечая Майклу Уолшу, «открытой книгой». Они настаивают, что каждый желающий может обнаружить, что Opus Dei нечего скрывать. Тем не менее в мире образов XXI века проблема восприятия — абсолютно реальная проблема. Епископы, пасторы и другие представители католической церкви, без сомнения, вздохнут с облегчением, если Opus Dei найдет пути к изменению восприятия своего образа и тем самым существенно сократит дискуссии о роли и миссии организации.

СОТРУДНИЧЕСТВО

Однажды в Кении я обедал с приятелем, иезуитом, который тридцать два года активно работал в этой стране. Когда зашла речь об Opus Dei, он высказался негативно, но в чем-то справедливо, и самым важным для него было обвинение в «элитарности». Я спросил его, с какой деятельностью Opus Dei в Кении он знаком, и он назвал университет Strathmore и школу Kianda, где обучались сливки кенийского общества. Он не знал, чем еще занимается Opus Dei в Кении. Когда я рассказал, что в этот день был в яслях Gatina, находящихся на чайной плантации в пригороде Найроби, в которых две воспитательницы, поддерживаемые Opus Dei, приносят сотне детей молоко и печенье и это спасает малышей от голодной смерти, мой приятель-иезуит был ошеломлен. «Это не тот Opus Dei, который знаю я», — сказал он.

Возникает серьезный вопрос: как он мог этого не знать? Кения — относительно небольшая страна с католическим населением почти в 7,6 миллиона человек. Как он мог не знать о том, что большая часть деятельности Opus Dei в этой стране не говорит об элитарности организации?

Это не единичный случай. Я могу привести многочисленные примеры, когда католики всего мира, все свое время отдающие церкви, особенно члены монашеских орденов, не знают самых элементарных вещей об Opus Dei. Если отбросить такие факторы, как плохие средства связи или вражда Opus Dei и иезуитов, то ответ на поставленный выше вопрос сводится к социологическим моментам. Деятельность Opus Dei осуществляется в среде мирян, которые обычно не соприкасаются с фанатично религиозными людьми и монахами. Миряне не ходят на встречи или мероприятия, спонсируемые монашескими орденами, и у них другой круг общения. На личном уровне многие члены Opus Dei получают удовольствие от общения с членами религиозных общин. Но когда в Риме собирается Союз глав религиозных общин, охватывающий собой мужские религиозные общины, и Международный союз глав религиозных общин, объединяющий женские общины, Opus Dei в этом не принимает участия. Когда на национальном, региональном и местном уровнях встречаются монахи или монахини, Opus Dei в этом также не участвует. И это не из-за высокомерия, но потому, что Opus Dei — не монашеский орден и в течение семидесяти пяти лет своего существования очень энергично это доказывал.

В результате члены религиозных общин часто мало знают об Opus Dei. Это особенно неприятно в связи с тем, что исторически и до некоторой степени и сейчас значительная часть критики в адрес Opus Dei поступает из самой гущи религиозной жизни. Секулярная печать создала несколько собственных мифов, а в целом она повторяет обвинения, которые выдвинула католическая церковь. Очень часто эти обвинения основываются на предвзятых мнениях, которые более близкое личное знакомство с Opus Dei могло бы легко развеять.

Безусловно, Opus Dei должен более систематически сотрудничать с другими группами внутри церкви, особенно с монашескими орденами. Вы уже прочитали в главе 11, что в конце 1960-х годов Эскрива отклонил предложение отца Педро Аррупе, генерала ордена иезуитов, о совместном спонсорстве университета.

Сегодня хотелось бы представить себе, что Opus Dei и иезуиты совместно проводят социальные программы, подобные Condoray в Перу или Kimlea в Кении, обучая ремеслам и грамоте женщин из беднейших семей. Можно ли себе представить, что Opus Dei и неправительственная благотворительная организация Catholic Relief Services вместе обучают основам бизнеса бедняков Кении, работающих в широком секторе «неофициальной экономики»? Такие совместные предприятия были бы не только очень полезны, но они также дали бы другим католикам возможность лично и близко познакомиться с Opus Dei. В более широкой перспективе, в связи с частыми разногласиями и разделениями в самой церкви, такие совместные инициативы могли бы содействовать развитию столь желаемого диалога между католиками разных взглядов и характеров.

Когда беседуешь о таких возможностях с членами Opus Dei, создается полное впечатление, что это «не в духе Дела».

«Мы сознательно не сближаемся с чисто религиозными кругами и не вмешиваемся в их работу. Мы пытаемся избегать идти туда, где они уже работают. Мы не хотим заходить на чужую территорию и тем самым порождать вражду. Наша главная миссия — идти в другом направлении. У нас новый подход к светской духовности, поэтому мы идем другим путем. У нас разные дороги, но мы совместно служим Богу», — сказал отец Том Болин, викарий Opus Dei в США.

Когда я спросил его, препятствуют ли созданию совместных проектов, подобных допущенным выше, какие-то принципиальные вещи, Болин не стал уклоняться от ответа: «На уровне организации — да. Мы настаиваем на том, чтобы работали миряне, а мирское сознание противоположно монашескому, и когда они соединяются вместе, то одно начинает влиять на другое». Основное положение Эскрива, из-за которого он отклонил предложение Аррупе о совместном Opus Dei-иезуитском университете: «Доктора и юристы не могут работать в одном и том же офисе».

Два других возражения обычно развивают это положение. Одно заключается в том, что члены Opus Dei уже вовлечены во множество видов сотрудничества. Чтобы это проиллюстрировать, прелат Opus Dei Хавьер Эчеверрия рассказал мне историю о кардинале Джованни Коломбо, архиепископе Милана в 1963–1979 годах. Однажды Коломбо собрал в Милане епархиальный синод, после чего пожаловался викарию Opus Dei в Риме, что Opus Dei на нем не присутствовал. Викарий в ответ заметил, что на самом деле пятеро из назначенных Коломбо членов координационного комитета были членами Opus Dei. Но в каком-то смысле в этом рассказе выкристаллизована суть проблемы. На уровне личной инициативы члены Opus Dei обычно вовлекаются в деятельность католических приходов, епархий и другие аспекты жизни церкви. Но эта деятельность практически незаметна, когда связана непосредственно с Opus Dei. Поэтому очень сложно разуверить людей в том, что Opus Dei строит «параллельную церковь».