в северном направлении с гренадерами, I пехотным и III конным корпусами, фельдмаршал 10 мая отбросил Лубенского и пошел на неприятельскую армию. Скржинецкий начал отступать, но Дибич суворовским переходом настиг его и разгромил 14 мая при Остроленке. В сражении при Остроленке с нашей стороны приняли участие всего 3-я гренадерская и 1-я пехотная дивизии — 15 000 человек, прошедших с небольшим в сутки 70 верст по сыпучему песку. Поляков было 24 000. Честь победы в первую очередь принадлежит суворовцам-фанагорийцам и астраханцам, форсировавшим Нарев и долгое время дравшимся со всей польской армией. Тщетно Скржинецкий носился перед фронтом своих войск, посылая их вперед. «Напшуд Малаховски! Рыбиньски напшуд! Вшистки напшуд!» Все усилия сбить гренадер оказались тщетными. С польской стороны отличилась конная батарея полковника Бема, лихо прикрывшая отступление картечью. Мы лишились трети войск, польская армия совершенно расстроена, потеряв 7100 убитыми и ранеными, 2100 пленными и 3 орудия. III конный корпус генерала де Витта проявил необыкновенную вялость при преследовании, ухитрившись за 5 суток пройти всего 56 верст.

Отведя разбитые войска к Варшаве, Скржинецкий решил спасти положение диверсией на Литву — и двинул туда дивизию Гелгуда — 12 000 бойцов. Эти силы менее чем в две недели возросли вдвое, и в первых числах июня и русские, и поляки имели в Литве по 24 000. 7 июня Гелгуд атаковал Вильну, но был разбит Сакеном, отступил в Пруссию и положил оружие. Боем при Вильне руководил Сакен. Старший чином генерал Курута присутствовал безучастным зрителем и вспомнил о своих правах, лишь когда все трудное было сделано и оставалось только пожать плоды победы: «А преследовать вы не будете!» Поляки тоже перессорились между собою, и Гелгуд застрелен на границе своим адъютантом. Из всех польских начальников в Литве одному лишь Дембинскому с отрядом в 3800 удалось проскочить из Литвы в Варшаву через русское расположение блестящим маршем-маневром через Беловежскую пущу.

На Волыни восстание прекратилось сразу. Русское население здесь было решительно против поляков. Повстанцы Колышко в количестве 5500 косиньер были здесь разбиты генералом Рогом у Дашева.

После сражения при Остроленке главные русские силы сосредоточились у Пултуска и Голымина, куда Дибич вызвал на соединение Крейца от Седлеца и Ридигера с Волыни. Холера косила людей тысячами, поразив самого главнокомандующего, и 30 мая Забалканского не стало. 17 июня от холеры же скончался в Витебске цесаревич Константин Павлович. В командование армией временно вступил Толь.

Приведя свои войска в порядок, Скржинецкий пытался оперировать против левого фланга русского расположения — одновременно против Ридигера и против Крейца. Однако Толь немедленно демонстрировал главными силами на Зегрж, и польский главнокомандующий отозвал свои отряды обратно.

13 июня в армию прибыл фельдмаршал граф Паскевич Эриванский. В главных русских силах с подходом свежих войск II корпуса стало считаться 64 000 сабель и штыков. Паскевич положил переправиться через Вислу у Осека, близ прусской границы, и оттуда двинуться на Лович — Варшаву, обеспечив себе тыл границей, а левый фланг Вислой. 1 июля были наведены мосты, а с 4-го по 7-е состоялась переправа.

Скржинецкий пытался было отвлечь Паскевича от переправы, двинувшись на стоявший в Калушине слабый отряд генерала Головина. Но Головин сам перешел в наступление на неприятельскую армию и этим отважным движением сковал ее, обеспечив развертывание переправившейся армии на левом берегу.

У Головина было 5500 человек и 14 орудий, у Скржинецкого — 22 000 при 42 орудиях.

Действия русского отряда следует считать образцовыми. Головин развернул его в нескольких колоннах на очень широком фронте, введя таким образом поляков в заблуждение относительно своей численности. Наши потери: 250 убитых, 165 раненых и 700 пленных (все переранены) и 1 орудие. Урон поляков неизвестен: убыло около 1000 человек, нами взято 160 пленных. Не успев в своем предприятии, Скржинецкий возвратился в Варшаву и под давлением общественного мнения решил дать сражение у Сохачева.

Однако предпринятая 22 июля рекогносцировка показала, что русские уже у Ловича. Опасаясь, что Паскевич двинется оттуда прямо на Варшаву, Скржинецкий занял было позицию у Болимова, но уже 25-го числа вынужден был отступить за Равку.

Варшава была охвачена паникой, и Скржинецкий был заменен Дембинским. 3 августа произошел переворот, президентом погибавшей Речи Посполитой был назначен Круковецкий, и сейм подчинил главнокомандующего правительству. Не желая этого подчинения, Дембинский подал в отставку и был замещен Малаховским.

Тем временем генерал Ридигер переправился через верхнюю Вислу 25 и 26 июля с отрядом в 11 000 человек, взял Радом и двинул большую часть своего отряда на усиление главной армии под Варшавой.

Малаховский, сосредоточив свыше трети своих сил — 20 000 генерала Ромарино — в Праге, решил повторить мартовский маневр Скржинецкого на Дембе-Вельке и разбить VI корпус на брестском шоссе. Этим он думал отвлечь главные силы Паскевича на правый берег Вислы. Ромарино потеснил было Розена, но получил приказание не зарываться ввиду критического положения Варшавы и не удаляться от столицы. Демонстрация конницы Лубенского на русские переправы у Осека успеха не имела.

6 августа армия Паскевича, доведенная до 85 000 человек, обложила Варшаву, которую занимало 35 000 поляков, не считая корпуса Ромарино, действовавшего самостоятельно. Император Николай Павлович повелел Паскевичу предложить восставшим амнистию, но Круковецкий отвергнул эти «унизительные» условия. Переговоры тогда были прерваны, и 26 августа, в годовщину Бородина, Варшава взята кровопролитным штурмом. На приступе участвовало 71 000 человек с 390 орудиями. У поляков, отчаянно защищавшихся, было 39 000 и 224 орудия. Наш урон — 539 офицеров, 10 005 нижних чинов. Сам Паскевич контужен ядром. Поляки потеряли 7800 убитых и раненых, 3000 пленных и 132 орудия. Приступ, начавшись утром 25 августа, длился 36 часов.

По капитуляции польская армия сохранила оружие и должна была отойти в Плоцк и там ожидать высочайших повелений. Однако поляки, как только почувствовали себя в безопасности, поспешили расторгнуть эти условия и возобновить военные действия. Главнокомандующим вместо Малаховского сделан Рыбинский, а корпусу Ромарино, окончательно отрезанному от главных сил после падения Варшавы, было указано действовать самостоятельно в радомском направлении. Вероломство это окончательно погубило поляков в глазах государя, но, несмотря на все, Паскевич отправил в Главную польскую квартиру для переговоров генерала Берга, которому приказал затягивать эти переговоры, пока Ридигер и Розен не управятся с Ромарино. Этого долго ожидать не пришлось — в половине сентября отряды Ромарино были оттеснены за верхнюю Вислу и сдались австрийцам. Тогда Паскевич высочайшим именем потребовал безусловной сдачи мятежников. Круковецкому и Рыбинскому не осталось ничего иного, как перейти 20 сентября с остатками своей армии прусскую границу и разоружиться. 25 сентября сдался Модлин (переименованный в Новогеоргиевск), а 9