Неужели Легион натворила такое, он хотел бы встряхнуть ее.

Ситуация в которую она его поставила…

то что он должен был сделать…

с ней, а Оливия…

Его ногти удлинились и впивались в ладони, зазвенел покореженный металл.

Что может быть хуже? То, чего он он не должен был больше делать с Оливией.

Больше нет.

Никаких занятий любовью.

Или как там это называется.

Заниматься любовью.

Он хотел бы, чтобы это было именно любовью, как ни старался он сопротивляться, в конце концов, его тело знало лучше.

Произошедшее с Оливией было правильным.

Идеальным.

Но теперь, он не мог удержать ее.

Даже если вопрос отправки ее домой не был вопросом-жизни-и-смерти, ни одна женщина не осталась бы с ним, зная, что скоро он собирается переспать с другой.

А он собирается.

Желчь обожгла его горло.

Он не допустит, чтобы Легион пострадала.

Он не допустит, что Люцифер разрушил их мир.

Со временем, Оливия будет благодарна мне.

Это он говорил себе, пытаясь хоть немного утешить себя.

Если она останется здесь, она станет смертной.

Она состарится и умрет, а он будет вынужден беспомощно наблюдать это.

Такая перспектива всегда страшила его.

Перспектива ужасала его, ещё и потому, что он не мог ничего сделать, чтобы провести больше времени с ней.

Не могу потерять ее.

Мы должны.

Он хотел бы удержать ее, тогда, после занятия любовью, его разум прокручивал мысли о том, чтобы быть вместе навсегда.

Теперь его придется прожить остаток своей жизни без нее, зная, что она вне досягаемости, что он никогда не сможет увидеть ее, услышать ее, почувствовать ее запах.

Нет!

Как он собирается переспать с Легион, если Оливия — единственная женщина, на которую реагирует его тело? Он горько рассмеялся.

Он избегал постоянных отношений, самонадеянно полагая, что ему не нужна одна женщина, когда можно иметь две.

Он не хотел найти единственную.

Остальные легко расставались с ним.

Оливия сказала, что скоро вернется.

А он тотчас же начал паниковать.

Не могу потерять ее сейчас, подумал он.

Он должен был сказать ей, что у них есть время, что она может остаться здесь.

Все, что он собирался сделать — это отложить неизбежное, от этого расставание будет только более тяжелым, когда оно, наконец, произойдет.

Но его это ни хрена не заботило.

— Аэрон, — нежность этого голоса окутала его.

Небеса.

Гнев задохнулся.

Будь сильным.

Сопротивляйся.

Он не позволил себе обернуться к ней, а позвал:

— Я здесь.

Послышалась легкая поступь, Оливия приблизилась к нему, всматриваясь в сгущающиеся сумерки, ее аромат окружил его.

Вдыхать его, не имея возможности прикоснуться к ней, это была пытка.

Пытка, которую он заслужил.

— Где Легион? — спросил он, ожидая, что эта девица вломится в дверь в любой момент.

— Спит.

Без него?

— Это на нее непохоже.

Оливия изящно пожала плечами.

— И если тебе хочется знать, то я вырубила ее.

И мне нисколько ни жаль!

Его губы дрогнули.

Боги, он лю… восхищался этой женщиной.

Улыбка исчезла с его лица.

Одно из видений Гнева внезапно возникло в его голове: Оливия и Легион пробираются по коридорам крепости, на цыпочках, даже подталкивая друг друга.

Легион прижимала к себе бутылку вина.

Оливия — два бокала.

Ясно, шли с кухни.

Чтобы пьянствовать, без сомнений.

Но куда они пошли потом и зачем?

Они добрались до его спальни и Оливия сказала:

— У меня тост, за твой успех.

— Все правильно, — самодовольно сказала Легион.

— Мой успех.

Я тебе говорила, что Аэрон будет моим, и никогда не станет твоим.

Снова, Аэрон захотел встряхнуть ее.

— Ты была права.

Краски сошли с щек Оливии, когда она глотнула вина.

Повернувшись спиной к Легион, она оторвала крошечный кусочек от рукава своей мантии.

Затем она бросила эту частичку материи в один из бокалов.

— Спи, — прошептала она, когда ткань растворилась, а затем повернулась к Легион с притворной улыбкой.

— Я знаю, когда я проигрываю.

Демоница жадно выхватила бокал и прежде чем она допила последнюю капельку вина, она начала пошатываться.

Ее взгляд остановился на Оливии.

— Что-то…

не так…

— Конечно.

Ты думаешь, не подмешала ли я чего в твое вино?

— Сука, — промямлила Легион, когда ее колени подогнулись.

Она упала на пол и захрапела.

А одежда Оливии обладала более неожиданными свойствами, чем Аэрон мог предположить, и в данный момент, он должен был бы исполниться желания воздать ей по заслугам.

Но к его полному изумлению, Гнев был…

очарован ее действиями.

"Небеса" только что переиграли "Ад", а демон хотел только поддержать победительницу этой игры.

— Ты злишься на меня? — спросила Оливия, отвлекая его от странных мыслей.

— Я признателен.

Он был совсем не готов иметь дело с Легион прямо сейчас.

Совсем не готов думать о девушке, к которой он относился как к дочери.

Смени тему.

Сейчас же.

— Что-то изменилось в твоем голосе.

Мне показалось это ещё раньше, но сейчас, это очень заметно.

Она рассказала ему о Легион, но он не поверил ей на слово.

— Да, — только это она и ответила:

Кое-что изменилось.

— Что? — спросил он, хотя и осознал, что знает ответ.

Он начала терять свои ангельские способности из-за того, что провела здесь слишком много времени.

Как отреагируют на это ее собратья, когда она вернется домой?