Прежде чем перейти к изложению причин сновидений, постараемся уяснить себе их общий характер. Может быть, покажется довольно бесцельным предприятием искать общие черты такого заведомо запутанного и, по-видимому, не подчиненного никаким законам явления. Еще полвека тому назад психологи называли сновидение «полярной противоположностью» бодрствующего сознания, желая этим сказать, что они совершенно независимы от законов, обязательных для бодрствующего состояния. Однако это неверно. Своими крупными успехами в последнее время психология обязана в особенности признанию того, что одни и те же законы управляют сознанием в нормальном деятельном состоянии и во всех, по-видимому даже значительно отступающих, случаях. Только таким путем подведения ненормальных состояний под точку зрения общих законов удалось выяснить их сущность и в свою очередь получить новые важные указания на процессы нормальной сознательной жизни. Поэтому и сновидения могут быть выяснены лишь тогда, если считать их подчиненными общим психологическим законам. Что это так и есть, доказывается прежде всего уже тем, что нет резкой границы между сном и бодрствованием. Если закрыть глаза и позволить мыслям бесцельно бродить во все стороны и переходить с предмета на предмет, то мы получим состояние, по своей бессвязности и неустойчивости весьма сходное со сновидением. Такой ход мышления отличается от обычного тем, что внимание не сосредоточивается на представлениях, имеющих определенную цель. Быстрая смена последних еще более способствует ослаблению внимания, уменьшая одновременно впечатлительность к внешним явлениям, т. е. «отдаляя предел раздражения». Если такое состояние не будет прервано усилием воли, то оно очень легко переходит в настоящий сон. Таким образом, превращение правильного и плавного течения мышления в необузданный поток грез совершается постепенно, чем и доказывается, что сон отличается от бодрствования не сущностью своей, а только низшею степенью функционирования внимания. Приняв в расчет этот факт, можно из него вывести все характерные черты сновидений.

При нормальном ходе мышления во время бодрствования, мы наблюдаем два взаимопереплетающихся психических процесса: течение представлений по законам ассоциации и работу внимания. Каждое представление вызывает ряд других, с которыми оно раньше было связано. Внимание из всего этого ряда разнородных представлений останавливается на тех только, которые более всего подходят к определенной цели, а остальные исчезают из поля сознания. Выделенные таким образом представления путем ассоциации вызывают ряд других (вторичных), из которых опять внимание выбирает те, которые, по-видимому, более соответствуют данной цели, и т. д. до конца процесса. Таким образом, материал для мышления доставляется ассоциациями представлений, а выбор и фиксация их производится работою внимания. Если же деятельность внимания ослабеет, или совсем прекратится и перестанет управлять последовательностью представлений, как это бывает во сне, то появление и исчезновение представлений будет происходить исключительно по законам ассоциации.

Для лучшего объяснения сказанного, я расскажу один из наиболее характерных моих снов. Мне снилось, что я сижу в вагоне с одним моим родственником, который мне рассказывает о велосипедной гонке, где он присутствовал, причем один из гонщиков был ранен. Тотчас мне представился велосипедист, входящий со своею машиною в омнибус; при этом он ее уронил и ранил себе ногу. Все присутствующие думали, что нога сломана, но упавший легко вскочил и пошел своей дорогой. Потом вдруг мы очутились за обедом с д-ром К., который страшно на меня сердился за то, что я взял несколько луковиц, которые он очень любил, а я терпеть не мог, и только в рассеянности положил себе на тарелку. Здесь я проснулся. Конечно, такой сон со стороны может показаться сплошной чепухой, но для меня он весь построен на ассоциациях представлений. Историю с раненым велосипедистом я накануне сквозь сон слышал в вагоне, и при этом мне вспомнился случаи, виденный мною несколько недель назад, когда велосипедист хотел влезть в экипаж и при этом уронил свою машину, так что колесо упало ему на ногу, впрочем без всякого вреда и для него и для велосипеда. Картина быстро излеченной ноги вызвала представление о враче К., прославившемся своими излечениями ног и действительно большого любителя лука. Таким образом, одно представление вызвало другие, находившиеся с ним в какой-нибудь связи; из этого видно, что путаница, видимая во сне, является естественным следствием того, что большая часть представлений в течение времени образует самые разнообразные ассоциации.

Итак, мы видим, что капризный ход сновидений состоит из ряда представлений, управляемых исключительно законом ассоциации и не контролируемых деятельностью внимания. Но тут привходит еще другое обстоятельство, именно то, что вследствие ослабления внимания вся сумма внутренних ощущений организма, из которых слагается наше «я», также перестает доходить до сознания; поэтому и самосознание в глубоком сне тоже исчезает. Спящий совершенно не ощущает своего положения, а видит самого себя в разных условиях, действующим точно постороннее лицо. При более легком сне, однако, эти внутренние процессы не остаются вполне бесследными и могут даже видоизменять картины снов.

Мне, напр., однажды снилось, что я стою на берегу очень крутой пропасти и не могу удалиться от края, потому что толпа людей постоянно преграждает мне дорогу. После многих неудавшихся попыток спуститься я проснулся и увидел, что лежу в самом неестественном положении, ногами вверх. Вероятно, такое неловкое состояние вызвало представление о неустойчивом равновесии и было причиною описанного сна.

Перед пробуждением нередко бывает, что положение, занятое телом, ощущается в сознании, а между тем воображаемое «я» ощущает себя в совершенно другом положении. Таким образом, это последнее обстоятельство, естественно, служило источником многочисленных суеверных представлений.

Что касается продолжительности сновидений, то все исследователи согласны, что даже при самых, по-видимому, длинных и содержательных снах она редко превышает несколько минут, многие сновидения бывают даже гораздо короче.

Я имел случай убедиться, что время в пять секунд было достаточно для длинного сна; нередко даже бывает, что весь сон вызывается тем самым раздражением, которое ведет к пробуждению. Я знаю много рассказов в этом роде, приведу следующий: один землевладелец заснул во время вечернего чтения в постели. Во сне он увидел, что в дверь крадется бандит, направляет на него ружье и стреляет. Одновременно с этим взрывается лампа, стоявшая около его кровати, и горящий керосин разливается по полу. Очевидно, выстрел был не что иное, как звук взрыва лампы; в эту ничтожную долю секунды он успел, увидавши целый сон, проснуться и заметить происшествие с лампой. Радешток передает сон, рассказанный ему одним французом, по имени Мошар: «Я лежал больной в постели, мать моя сидела около меня. Мне казалось, что мы живем во время Великой революции; я видел кровавые сцены и был приведен в заседание революционного трибунала. Я увидел Робеспьера, Марата, Фукъе-Тенвиля и других известных деятелей революции; я спорил с ними и, наконец, после ряда приключений, которых я уже не могу ясно припомнить, услышал свой смертный приговор. Затем я видел толпу с высоты роковой тележки, взошел на эшафот, и палач привязал меня: топор упал, и я почувствовал, как голова моя отделилась от шеи. В этот момент я проснулся в страшном ужасе и увидал, что одна из перекладин полога упала и ударила меня как раз по шее. Мать уверяла, что я проснулся сейчас же после падения перекладины». Здесь, очевидно, удар вызвал весь сон, который должен был поместиться в коротком периоде нескольких секунд между падением и пробуждением.