Фрэнк Греко прибыл через несколько минут, как раз в тот момент, когда Ник дергал за дверь «Джерри».

— Заперто, — произнес Греко. Его сопровождали сопsigliere и телохранитель.

— Бог наделил вас незаурядной наблюдательностью, мой друг.

Они представились друг другу. Таракан был прав насчет одеколона.

— Должно быть открыто, — сказал Греко. — Ты звонил, проверял? — спросил он у consigliere.

Consigliere чуть не провалился сквозь землю.

— Хотите стать боссом? — обратился Греко к Нику. — Добро пожаловать в этот гламурный мир. — Греко сложил руки на груди, сделал глубокий вдох и кивнул на бар напротив, с фасадом из стеклоблоков.

Внутри заведение оказалось весьма тесным. Древний бар из резного дуба тянулся вдоль всей стены. Спереди два дешевых пластиковых стола рядом с музыкальным автоматом, из которого доносилось «Сап I Get a Witness» Марвина Гея. В баре был только бармен, толстяк а бейсболке «Янкиз».

Телохранители остановились в проходе.

— У вас есть задняя комната? — спросил Грек Фрэнк.

Бармен обвел рукой пустующие столы.

— Сегодня, блин, понедельник. Садись куда угодно.

— Следи за выражениями, — нахмурился телохранитель Фрэнка.

Стильный сицилиец Ника посмотрел поверх солнечных очков, и Джерачи покачал головой. Нет надобности реагировать болезненно. Да и вообще обращать внимание. Это всего лишь бармен, несчастный бедолага.

Consigliere сказал, что наведет справки о заведении напротив, и удалился.

— Нет задней комнаты? — повторил Греко.

— Есть туалет, — ответил бармен, пожимая плечами.

— Выпьем по коктейлю, — предложил Джерачи Фрэнку, — а когда откроют «Джерри», перейдем туда.

— «Джерри»? — переспросил бармен. — Откуда вы взялись? «Джерри» закрыт по понедельникам.

— Заткнись. Я не с тобой разговариваю.

Греко слегка напрягся и заказал скотч с содовой.

Джерачи попросил красного вина и сел рядом с музыкальным автоматом. Греко присоединился.

Заиграла «Having a Party» Сэма Кука — отнюдь не любимая музыка собравшихся, но их головы были отягощены более важными вещами. Зато музыка помешает подслушать разговор.

Греко сел. Они чокнулись.

— Салют, — произнес он.

— Салют.

— Ник Джерачи. Человек-легенда. У меня в гостях.

Телохранители заняли места и внешне расслабились. Момо поступил разумно, надоумив Ника взять с собой человека. И «М-12» — хороший гарант того, что они отсюда выберутся.

— А что я… — произнес Греко, покачивая головой. Кивнул на свое отражение в зеркале на стене. — Посмотрите на этого старика. В молодости я был похож на греческого бога. — Он глотнул виски. — А теперь смахиваю на убогого грека.

Джерачи вежливо усмехнулся. Они с Фрэнком были приблизительно одного возраста.

— Сколько раз приезжал в Нью-Йорк, — сказал Греко, — никогда не был на Стейтен-Айленде.

— Сюда никто не заглядывает.

— Будут, когда откроется подвесной мост. — Греко махнул в нужном направлении. Из бара были бы видны башни, если бы фасад сделали из зеркального стекла, а не стеклоблоков.

— Сомневаюсь.

Автомат заиграл «Walkin’ the Dog» Руфуса Томаса.

— Э-э. — Греко пожал плечами. — Кто его знает. Мы, итальянцы, создавали здесь историю. Меуччи изобрел здесь телефон. В школе учат, будто это сделал Александр Грэм Белл, но…

— Я знаю эту историю, — сказал Ник.

Греко удивился:

— Вы умеете читать мысли?

Джерачи сделал глубокий вдох, чтобы не выйти из себя.

— Просто знаю историю.

Греко кивнул.

— А вам известно, что Меуччи и Гарибальди жили вместе? Не как любовники. Меуччи был женат, а Гарибальди любил пройтись по бабам. Однако он прохлаждался между революциями или что-то типа того и приехал сюда по некой причине. Из-за друга, полагаю.

— Удивительно, — произнес Джерачи достаточно спокойно, чтобы скрыть сарказм. Он прочел все книги об этих великих и печальных людях, но на тот момент они интересовали его меньше всего. — Позвольте прервать вас. Вы хотели поговорить со мной о предложении дона Страччи?

— Хотел, — сказал Греко. — Хочу. — Он вздрогнул, словно от боли.

— Вы в порядке? — спросил Ник.

Грек Фрэнк поднялся и схватился за промежность.

— Мне надо отлить, — заявил он и направился к темному коридору.

Ник заметил, что бармен исчез.

Дальше все происходило невероятно быстро.

Поднялся модный сицилиец Ника.

Словно подражая ему, встал и другой телохранитель.

Иголка проигрывателя перешла на «Night Train» Джеймса Брауна.

До Джерачи донесся раскатистый смех Греко. В конце темного коридора мелькнул свет, и Греко юркнул не в туалет, а на улицу.

«Майами, Флорида!» — вопил Джеймс Браун.

В следующее мгновение, поверх завываний саксофона, Ник услышал, как скрипнула дверь. Он вскочил на ноги и увидел, что сицилиец, который должен был охранять вход, может, даже запереть его, достал «М-12», а другой телохранитель обнажил старый «кольт» тридцать восьмого калибра. Ник тупо смотрел на глушители. Собственный телохранитель крикнул ему: «Стоять!»

«Боже, не дай мне умереть на Стейтен-Айленде, — думал Джерачи. — Боже, не дай мне очутиться на этой проклятой свалке нашего падшего мира».

В дверь, шатаясь, вошел Момо Бароне; к его спине был приставлен револьвер в руках Альберта Нери.

Вслед за Нери появился Эдди Парадиз.

В конце темного коридора послышались шаги. На свет вышел Майкл Корлеоне, держа руки за спиной. Он походил на разочарованного полководца, обозревающего войско.

«Филадельфия! — кричал Джеймс Браун. — Нью-Йорк, забери меня домой!»

— Здравствуй, Фаусто, — сказал Майкл. Он единственный на этом свете называл Ника нареченным именем.

— Здравствуйте, дон Корлеоне.

«И не забудь Новый Орлеан, где родился блюз».

Майкл подошел к музыкальному автомату и вырубил его.

Затем с улыбкой повернулся к Нику.

— Присаживайся, Фаусто.

Ник Джерачи взглянул на «М-12». Рыпаться бесполезно. Разум лихорадочно пытался найти выход. Ни при каких обстоятельствах не станет он молить о пощаде или показывать слабость.

Джерачи вздохнул и сел.

Аль Нери пихнул Момо на стул у барной стойки. Таракан боялся смотреть Нику в глаза.