Урвав еще один вдох, Кассиопея мельком увидела то, что ждало ее впереди.

Валуны. Большие. Их мокрые силуэты торчали над потоком.

Нужно рискнуть.

Лихорадочно заработав руками и ногами, Кассиопея вцепилась в воду, стараясь изменить свой путь. Однако ее неумолимо несло вперед, вода не обращала внимания ни на что, кроме силы притяжения. Кассиопее в лицо ударило облако бурой пены. Она вытянула руки вперед, и вдруг ее ладони наткнулись на что-то твердое.

Но не отразились назад.

Кассиопея крепко ухватилась за что-то.

Ее голова появилась над поверхностью.

Вода с грохотом падала ей на плечи, но ее больше не несло вниз по течению.

Сделав несколько глубоких вдохов, Кассиопея тряхнула головой, освобождая глаза от влаги, и тут до нее вдруг дошло, что она жутко замерзла.

* * *

Малоун шел по тропе, обрамленной буддийскими ступами и табличками со словами молитв. Внезапный порыв ветра принес суровое дыхание соседнего ледника. Коттон задрожал от холода и невыносимого напряжения, стиснув кулаки. Его глаза стали влажными.

Скольких еще друзей ему суждено потерять?

Через тропу то и дело сновали серые кролики, ныряющие в расселины. Позади все еще слышался шум воды. Вертолет улетел. Виктор предположительно спустился на дно ущелья и занимался тем, что считал нужным.

Будь проклят этот сукин сын!

Подобной ярости Малоун не испытывал с тех пор, как в прошлом году был похищен Гэри. Он без сожаления прикончил похитителя своего сына.

И так же в точности он поступит с Виктором.

Однако сейчас ему нужно было сосредоточиться. Главное – защитить Соколова. Так же необходимо помочь Линь Йону. Судя по всему, Стефани Нелл считала обе эти цели исключительно важными. Как еще можно было объяснить то, что она призвала на помощь его и Кассиопею, а также воспользовалась услугами Виктора? Еще в Копенгагене Малоун ломал голову, почему Стефани нисколько не тронули испытания, выпавшие на долю Кассиопеи. И откуда ей была так подробно известна теория абиогенного происхождения нефти.

Теперь он знал.

На сцене присутствовал Виктор, предположительно работавший на нее.

Но так ли это?

Когда все это закончится, Стефани тоже придется ответить кое на какие неприятные вопросы.

Увидев впереди каменный алтарь, освещенный двумя масляными светильниками, Малоун осторожно приблизился к нему. Тропа поворачивала вправо, и дорогу дальше преграждала сплошная стена. Свет отражался от угрюмой серой скалы мерцающими искорками. Коттон подумал о том, что он жил в страхе перед чувствами, отказывая им в праве на существование, погребая их под лавиной ответственности. Однако на самом деле он полностью зависел от них – что осознал слишком поздно.

Невозможно представить, как будет ему не хватать Кассиопеи Витт.

Он любил ее – да, любил, – однако так и не смог заставить себя произнести эти слова вслух.

Проклятие, но почему же?

Вдалеке послышался звук гонга.

Низкие ноты затихли, и Малоуна снова обволокла великая, пустая, гулкая тишина.

* * *

Линь Йон был полон решимости не показывать слабость. Он до самого конца сохранит свое лицо перед этими одержимыми.

– Советы утверждали, – сказал Линь, – что людей можно принуждать служить родине. Даже вы, Пау, указали на ошибочность этого заблуждения, когда мы с вами беседовали в Бельгии.

– Советы действительно совершили множество ошибок, – согласился Пау Вень. – И мы должны их избегать.

– Но я не допущу, чтобы Китай сбился с пути, – объявил Тан. – Запад ежедневно и ежечасно пытается навязать нам свои идеологии и ценности, надеясь на то, что нас можно вывести из равновесия чем-то вроде «рекламной кампании». Демократией.

– Ты не отдаешь себе отчета, с какими опасностями мы столкнулись, – возразил Линь. – Мы живем не в Китае эпохи Цинь Ши-хуанди.

– Однако мы по-прежнему остаемся китайцами, – упрямо стоял на своем Тан. – Свергнуть наше правительство – неважно, снаружи или изнутри, – будет значительно сложнее, чем это произошло в Советском Союзе.

Линь с любопытством смотрел на Тана и Пау Веня. Эти лживые лицемеры нисколько не отличались от деспотов, правивших до них. Похоже, Китай действительно был обречен повторять одну ошибку за другой.

Отойдя от монолита, Линь заглянул в остальные три комнаты, не такие огромные, как их подземные аналоги в Сиане, но все равно просторные, заполненные сокровищами из гробницы.

К нему приблизился Пау.

– Некоторые из этих бронзовых сосудов наполнены жидкостью. Вскрыв печать одного из них, я вдохнул божественный аромат амброзии. Находящаяся внутри жидкость была проверена на содержание спирта, сахара, жиров – это оказалось что-то вроде рома с добавлением сливочного масла более чем двухтысячелетней выдержки.

В любое другое время эти слова произвели бы на Линя впечатление, однако сейчас он старался придумать, как избежать гибели при катастрофе вертолета.

– Вот эти бронзовые светильники, – сказал Тан. – Вон там, они такие же?

Линь уже обратил на них внимание. Выстроившиеся вдоль стен на подставках, на полках и на полу. Голова дракона на теле тигра, с крыльями феникса. Всего около сотни. Такие же в точности, как тот, полученный в музее.

– Они такие же, как и светильник из Антверпена, – подтвердил Пау. – Все наполнены нефтью, извлеченной из-под земли в Ганьсу больше двух тысяч лет назад. Один я забрал с собой на память в Бельгию.

– Мне нужен образец нефти, – сказал Тан.

– Боюсь, гробница императора заражена.

Малоун и Витт рассказали ему о том, что произошло под землей после его бегства. О пожаре и дыме. Линь передал их слова Пау.

– Будем надеяться, – сказал тот, – ущерб получился минимальный. От минерального масла, которое я разлил поверх ртути, особого вреда не будет. Но вот ртуть – это другое дело. На то, чтобы ее пары́ выветрились, потребуется время.

– Это не имеет значения, – сказал Тан.

– В отличие от вас, – обратился Линь к Пау, – ему нет никакого дела до нашего прошлого.

– Недостаток, который он исправит. Мы это еще обсудим.

– Нам много что нужно обсудить, – дал ясно понять Тан. – Вопросы, о которых вы не сочли нужным упомянуть.

Пау повернулся к нему лицом.

– Как, например, то, почему я расправился с убийцами, которых ты направил ко мне домой?

– И это тоже.

– Мы поговорим. Но знай, что я ни перед кем не отчитываюсь.

– Опять спектакль? – усмехнулся Линь. – Вы ссоритесь?

– Нет, товарищ министр, – возразил Пау. – Эти разногласия настоящие.