— Если этот суд состоится, — вдруг сказал Торсон.

Я взглянул на него. Ирония, только что продемонстрированная им, куда-то испарилась. Сделав каменное лицо, Торсон встал и решительно вышел из комнаты.

* * *

Вечер я провел один, в своей комнате, начиняя память компьютера очерком о только что прошедшем совещании. И еще я ждал звонка Рейчел.

На пейджер я уже сообщат. Два раза.

Наконец, в девять вечера, она позвонила. Во Флориде была полночь.

— Я не могла заснуть и решила проверить, не пригласил ли ты на ночь другую женщину.

Я засмеялся.

— Не совсем так. Я ждал твоего звонка. Разве на пейджер не пришли мои вызовы?

— Нет. Погоди-ка, проверю.

Она ненадолго отошла от телефонной трубки.

— Черт, он сел. Я его поменяю завтра. Извини.

— Ты про пейджер или про мужчину?

— Дурачок...

— Итак, отчего тебе не спится?

— Не могу не думать про завтрашний день. Про магазин и про Торсона.

— И что?

— Я завидую. Если преступника арестует он... Это мое дело, а я нахожусь от него в двух тысячах миль.

— Возможно, арест произойдет не завтра. Возможно, ты успеешь вернуться. А если даже нет, то арестовывать Торсону все равно не придется. Это дело ребят из спецподразделения.

— Не знаю, не знаю. Торсон не упустит шанса влезть. К тому же у меня плохое предчувствие. Что-то случится.

— А некоторые скажут: у нас хорошее предчувствие, ведь этот человек больше не сможет ходить по улицам.

— Знаю, знаю. И все-таки почему Гордон? Думаю, они с Бобом... Я так и не смогла добиться, зачем Боб послал меня во Флориду вместо того, чтобы отправить кого-то еще. Например, того же Торсона. Отнял у меня дело, а я ему как дура позволила.

— Наверное, Торсон рассказал про нас.

— Я об этом думала. Конечно, мог и настучать. Только не понимаю, почему Бэкус сделал то, что сделал, прежде не поговорив со мной. Это не его стиль. Никогда еще Боб не принимал решений без того, чтобы выслушать обе стороны.

— Конечно, Рейчел, и мне жаль. И все же послушай: каждый в бюро знает, что это твое расследование. И это твоя заслуга, как было, например, в случае с машиной из «Херц». След привел нас в Лос-Анджелес.

— Спасибо, Джек. Хотя это эпизод, один из многих. И вообще такая мелочь не имеет значения. Арестовать преступника — то же самое, что выйти со своей статьей раньше всех. Подробности не интересуют никого.

Вряд ли я мог помочь или улучшить ей настроение. Она там, я здесь. Наедине со своими мыслями Рейчел предстояло провести ночь, и моих слов было явно недостаточно. Поэтому я сменил тему:

— Однако сегодня ты нас порадовала. Похоже, что все складывается одно к одному. Мы еще не поймали этого человека, а уже знаем о нем так много...

— Пожалуй, да. Скажи, Джек, после всего, что рассказала нам Брасс, не появилась ли у тебя симпатия к нему? К Гладдену то есть?

— К человеку, убившему моего брата? Ты что? Нисколько.

— Да?

— А ты думаешь иначе?

Прежде чем ответить, она долго молчала.

— Я думаю о маленьком мальчике, в жизни которого могло быть много хорошего, если бы не пришел тот человек, Белтран, и не сделал то, что он сделал. Подонок, он же сам запустил Гладдена на орбиту. После всего, что им сделано, кто настоящее чудовище? Я говорила и говорю: если кто и заслужил свою участь, так это Белтран.

— Конечно, Рейчел.

Она нервно засмеялась.

— Прости, пожалуйста. Наверное, я просто устала. Не думала, что дело пойдет в таком темпе.

— Все в порядке. Я понимаю. У всего есть свои причины. У каждого преступления найдется отправная точка. Иногда это большее зло, чем само преступление, однако и последнее всегда заслуживает наказания.

— Джек, ты хорошо ладишь со словами.

— Я бы предпочел ладить с тобой...

— У тебя есть и то и это.

Тут настала моя очередь рассмеяться и сказать «спасибо». Потом наступила пауза, и на линии, соединявшей нас через две тысячи миль, не слышалось ничего. Мне было спокойно. Говорить не хотелось.

— Не знаю, как близко разрешат находиться тебе, но будь осторожен. Пожалуйста.

— Буду. И ты тоже. Когда планируешь вернуться?

— Надеюсь, завтра после полудня. Я просила подготовить самолет к двенадцати дня. Нужно еще просмотреть переписку Гладдена и добраться до аэродрома.

— Ясно. Не постараться ли тебе заснуть?

— Попробую. Только мне хочется быть с тобой...

— Мне тоже.

Я ожидал, что Рейчел повесит трубку, но она не спешила.

— Сегодня с Гордоном ты говорил обо мне?

Тут я вспомнил, как он назвал ее «раскрашенной пустыней».

— Нет. Был слишком напряженный день.

Кажется, она не поверила, и я пожалел, что солгал.

— До свидания, Джек.

— Пока, Рейчел.

* * *

Некоторое время я размышлял о нашем разговоре. Беседа навеяла грустные мысли, хоть я и не мог вычислить их причину. Помучившись, я встал с места и выбрался из комнаты. Шел дождь.

Из дверей отеля не было видно никого, кто бы меня ждал или прятался в темноте. Стряхнув ночные страхи, я рискнул выйти на улицу.

Направившись в тот же паб, «Кот и скрипка», я двигался рысью, стараясь держаться поближе к домам, чтобы не промокнуть. Добравшись до заведения, заказал пиво.

Народу, несмотря на дождь, набилось предостаточно. Волосы мои промокли, и в зеркале, висевшем на том же месте, я увидел свое осунувшееся лицо. Под глазами отчетливо выделялись круги. Я дотронулся до бороды так же, как тогда Рейчел.

Покончив с первой порцией «светлого с темным», сразу взял вторую.

К утру понедельника ароматизатор выгорел до конца. По комнатам Гладден перемешался, натянув тенниску на голову, чтобы она закрывала рот и нос. Он выглядел как грабитель банков Старого Запада.

Гладден опрыскал себя духами, обнаруженными в ванной, и также окропил ими всю квартиру, словно святой водой. Парфюм, как и святая вода, не помог. Вонь стояла невыносимая. Запах проникал повсюду, преследуя и словно желая загнать Гладдена в какой-нибудь угол.

Но больше это не имело значения. Он уже преодолел себя, Теперь пора уходить. И стать другим.

В ванной он побрился, в последний раз воспользовавшись розовой пластмассовой бритвой, найденной на краю раковины. Принял душ, не торопясь, чередуя холодную и теплую воду, затем прошел в комнату неодетым, дав коже обсохнуть.