Сейчас дело обстоит так, что сам факт, что вопрос не решается, уже наносит объективно вред и Польше и Советскому Союзу. Возникает разный подтекст. О Польше говорят так: вы не хотите его выпустить потому, что вы антисемиты. О Советском Союзе говорят иначе — группа общественных деятелей Франции обращалась к послу СССР Абрасимову. К нему обращался один из руководителей Общества дружбы Франция — СССР Блюмель. Большой друг Советского Союза. Абрасимов сказал ему — происходит большая шумиха вокруг Треппера, он все-таки бывший советский разведчик, коммунист. Люди, которые его знают, смеются, будто он может перестать быть коммунистом, и объяснение в Польше, что все происходит из-за каких-то государственных соображений, что здесь Москва не соглашается с положительным решением вопроса. Абрасимов на это дал короткий ответ:

— Заявляю вам категорически, что ни советское правительство, ни какие ответственные советские инстанции не обращались к полякам, чтобы не разрешать Трепперу соединиться со своей семьей. — Он еще резче сказал: — А если кто-то это делает, то пусть расплачивается за свою глупость.

Знаю другое — был разговор с советским послом в Вашингтоне Добрыниным. Получается так — политический климат в мире улучшился, но когда дело касается судьбы человека, действия которого все признали, он руководил борьбой на таком участке, имевшем значение не только для Советского Союза. Как же это так? Добрынин на это ответил: формально-юридически это дело наших польских друзей, но не нас. Собеседник его был большой умница, не знаю, кто это был, он сказал. Но мы же это понимаем, но к вам обращаемся потому, что вы приятели, друзья с поляками и как друзья скажите им, что это надо кончать...

Дело все в том, что погасить подобные выступления невозможно. Главное, не допустить выступлений антисоветского и антипольского характера. В борьбе с фашизмом участвовали десятки и сотни тысяч людей, остались в живых после Второй мировой войны. Я оставляю в стороне, что это меня касается, но считаю, что вопрос о Красном оркестре так популярен всюду и это почетно, что о нем и о работе советской разведки так говорят. Этот процесс популяризации не остановится нипочем, будет продолжаться после моей смерти. Только будут говорить — его угробили. Скажу вам откровенно, кроме того — я сделал свое завещание, если умру, выдать мое тело моей жене и детям. Пусть похоронят там, где они будут жить. Мой труп будет служить доказательством того, что нельзя так бездушно относиться к человеку, который пятьдесят лет отдал совместной коммунистической борьбе, а чиновники стоят на пути, и я не могу пробиться через них.

Возьмите, например, историю с этим фильмом, выпущенным в ФРГ. Сделали его в то время, когда реакция была заинтересована в том, чтобы у зрителей сложилось антисоветское отношение к Красному оркестру, антисоветское. Так было задумано. В Голландии и Бельгии этот телевизионный фильм был показан. Показывали семь недель — по одной ленте в неделю. Телевизионная компания Голландии обратилась ко мне. Приехали. Но они только просили, чтобы я дал оценку выпущенного фильма. Тогда я написал несколько статей, опубликованных в тележурнале. Печатали в четырех номерах, в каждом по четыре страницы. Это был полный критический разбор. Расправился я с немцами, авторами фильма, как полагается. Дал решительный ответ на антисоветские вылазки. Вся голландская печать перепечатала мои статьи. Фильм делался с ведома Штрауса{130}, Гелена{131}. Была организована встреча у круглого стола по телевидению. Я там не был и жалею об этом. Затем была конференция, в которой участвовали Жиль Перро, Спаак, многие другие. Там фильм разобрали по косточкам. Голландия сейчас живет тем, чем был Красный оркестр. В день моего рождения, совпавшего с днем Советской армии, я получил множество писем с поздравлениями. Писали взрослые, дети, коммунисты, социалисты. Писали пасторы. Во всех письмах звучали теплые оценки Красного оркестра. Теперь уже мало где вы найдете, что это советская шпионская сеть.

То же самое в Бельгии. Было неофициальное выступление руководства компартии. Неофициально выступает и Компартия Франции, считая, что этот вопрос надо решать. Лучшее подтверждение этому было то, что во время процесса французского контрразведчика Роше представители компартии Ледерман и др. выступали, и выступали прекрасно. «Юманите» уделило много места процессу на своих страницах.

И вся эта история с запретом моего выезда должна кончиться. Не потому только, что касается меня лично, но из-за того, что это наносит нам вред. Скажу вам откровенно — для меня это за пять минут до двенадцати. Я держусь только на нервах. Болезнь наступает на меня. Если появится первый признак паралича, первый признак гангрены, я уйду из жизни, не буду лежать, не буду искать способов продлить бессмысленную жизнь. Назову только людей, которые будут виновны в моей смерти. Пусть во всем коммунистическом мире знают, что нельзя пренебрегать жизнью человека, что если такие большие люди, как Герек, или другие заняты крупнейшими делами, то нельзя забывать и того, что надо иметь несколько минут, чтобы заняться судьбой живого человека и не передавать, не перекладывать это на чиновников, которые еще раз заглянут в папку, бумажку составят, которая и дальше будет действовать.

Положение фактически становится критическим.

В то время, когда на Западе шел мюнхенский фильм о Красной капелле и нужно было противодействовать, то, после того как я посмотрел в нашем Берлине этот фильм, сделал анализ его, картину за картиной. За два месяца, пока фильм шел в Голландии и Бельгии, статьи в «Хаксе пост» сделали все же свое дело. Печатали там статьи мои начиная с 10 февраля этого года. Статьи шли под заголовком: «Леопольд Треппер о фильме «Красная капелла». «Крохи правды и уйма вымысла».

Следующая статья была 17 февраля, затем 26 февраля. Много места я уделил в статьях антисоветским вылазкам в фильме. Ведь контрразведчик Роше заявлял, что Красный оркестр по указаниям Москвы передавал в руки нацистов французских партизан. Приводит дело Озола{132}, что, мол, Кент завербовал Озола, а тот завербовал многих участников Сопротивления под видом того, что они будто бы действуют в пользу Москвы, но фактически направлялись немцам. Я раскрыл эту провокацию. Дело в том, что в сороковом году я по заданию Центра выяснил все, что касается Золи, и тогда было решено, что с ним не следует связываться. Были подозрения, что он был связан и с Виши, и с немцами. Человеком, который шифровал мои донесения, был Кент. Он прекрасно знал все это дело. Поэтому, если в 1943 г. немцы расшифровали старую шифрограмму, где стоял вопрос о Золи, и дали это задание Кенту, то значит, что только предательство Кента привело к тому, что были жертвы среди французских партизан. Центр здесь абсолютно ни при чем. Я дал и другие доказательства. Наша линия была такая: когда я и другие попались в руки гестапо, мы сделали абсолютно все, чтобы никто из движения Сопротивления не попался в руки гестапо. Также никто не попался из тех, с которыми мы находились в связи по линии руководства коммунистического руководства Франции. Об этом прекрасно знает вся Франция. Никто не пострадал из десятков этих людей. Так что я в статьях раскрываю разные антисоветские домыслы. У Роше была и другая фальсификация. Он утверждал, что для привлечения людей в организацию Красной капеллы мы пользовались шантажом. Что они были вынуждены работать на нас. Но это ложь! И я раскрываю это. Плетут ложь и в отношении ГДР, пытались дискредитировать тех людей, которые возглавляли германскую группу Красной капеллы. Будто они после ареста предали всех, кто попался в руки гестапо. Раскрываю также абсолютную ложь, когда они указывают, что Москва, Разведцентр были обмануты противником во время радиоигры. Дело-то в том, что вся инициатива находилась не у немцев, а в руках Москвы. Она закончилась победой Центра, руководимой из Москвы. И вот теперь положение такое: в этой борьбе с провокаторами, фальсификаторами мне никто и ни в чем не помог. И по линии борьбы с реакционным мюнхенским фильмом я добился того, что его запретили во Франции. Там было уже объявлено, что фильм должен пойти по телевидению. Где-то в августе или сентябре прошлого года в «Юманите» было сообщение, что фильм намерены демонстрировать и газета намерена в своих выступлениях рассказать, что фильм этот лживый.