— Да, папа. Я помню.

— Я звоню, потому что могу задержаться. Поможешь матери встретить гостей. — Он помолчал и добавил внушительно: — Будет Виолетта.

— Я помню, — повторил в уже молчащую трубку.

Отец — руководитель старой формации. С подчиненными он не церемонится. А я пребываю именно в этом статусе целых… да, в общем, с самого рождения. Пора бы привыкнуть.

Поискал глазами преподавателя: тот сидел за столом у окна, листал какие-то бумаги и, похоже, никуда не торопился. Жаль. К следующему разу нужно действительно ударно поработать, чтобы у Вениаминыча появился предмет для конкретного разговора. И тогда, если здесь опять будет тусоваться шумная толпа, предложить перенести этот разговор, например, в «Шар».

Так мы и сделаем.

Я направился к выходу и столкнулся в дверях ещё с одной институтской особой неопределенных занятий. Щуплая барышня едва не сшибла меня с ног, не предоставив шанса проявить себя джентльменом, влетела на кафедру и выпалила загадочную фразу:

— Уже дают!!!

И тут произошло невероятное: за считанные мгновения все многочисленные лаборанты и методисточки исчезли, будто слой летучего вещества при соприкосновении с воздухом. На кафедре стало удивительно просторно, как ни разу за все мои пять студенческих лет. Я обвел глазами заметно увеличившееся помещение — и встретился взглядом с Вениаминычем, который тоже не без веселого любопытства наблюдал этот химико-физический опыт.

— А нам с вами не дадут, Багалий, — сказал мой руководитель. — Даже обидно.

Он сбросил личину «зверя» и был настроен, пожалуй, чересчур несерьезно. Зато мы с ним наконец-то остались наедине. Момент истины; он самый.

— Александр Вениаминович. — Я шагнул вперед. — У меня к вам есть один вопрос, не совсем по диплому. Можно?

— Конечно, я вас слушаю.

Я улыбнулся. Попытался, во всяком случае.

— Понимаете, на третьем курсе я совершил одну… похоже, что глупость. И хотел бы посоветоваться с вами, есть ли у меня возможность исправить ее… до выпуска. — Я сглотнул остатки улыбки. — Я о рекомбинаторике.

Сеялся микроскопический серый дождь, и сумерки начали сгущаться часа на два раньше положенного. От весны осталось разве что относительное тепло, да и то безнадежно тонуло в сырости. В такую погоду хорошая собака не вытаскивает хозяина гулять. Впрочем, у меня никогда не было собаки.

Не знаю, действительно ли Вениаминыч купился на мою не такую уж изобретательную хитрость. Скорее всего просто принял предложенные правила игры: наивный юноша ничего не знает и переживает за свою судьбу, за Будущее!.. А связанный кучей запретов и грифов секретности, но по природе добросердечный преподаватель позволяет себе ма-а-аленький намек… который студент к тому же не обязательно правильно поймет. В силу упомянутой наивности.

Вениаминыч — хороший мужик. Я знал, что ОН — скажет.

Завернул за угол: неоновые рекламы в дожде и тумане обзавелись рассеянными нимбами. Не помню, когда последний раз шатался по центру совсем один. Можно пойти в кино — гарантированное убийство двух с половиной часов. Хотя нет, лучше в какой-нибудь бар или ночной клуб, и желательно, чтобы меня там не знали. Круче всего бы, конечно, в бордель — но черт его знает, где они в нашем добропорядочном городе, эти бордели…

Я пытался доискаться до правды почти два года. С той самой вечеринки в компании «миссуровских» мажоров. Когда абсолютно чужой, ну никак не вписывавшийся в тусовку Влад Санин успешно заливал растерянность литрами водки, пока его не понесло могучим потоком разбалтывать секреты фирмы…

Секреты проекта «Миссури».

На трезвую голову он, конечно, молчал. Как я ни пытался его расколоть, какие бы аргументы ни приводил и сколько бы ни наливал. Влад с НИМИ. Ему хорошо за это платят.

Еще Цыба. Руслан со времени своего знаменательного дня рождения приучился прям-таки болезненно держать язык за стиснутыми зубами. Другое дело, что за его молчанием явно ничего нет. Пустота. Папа не считает нужным посвящать сыночка во все тонкости предприятия. Что ж; я бы на его, Цыбы-старшего, месте тоже не стал.

Зато сам Константин Олегович всегда открыт для дискуссий. Сейчас, в преддверии первого выпуска МИИСУРО, какую газету ни открой, какой канал телевидения ни включи — непременно нарвешься на лощеную морду Главного куратора проекта. Два года назад было то же самое, только в еще больших масштабах. Впервые! Новейшие технологии нейромоделирования и комбинаторики! Господин Цыба ответит на все ваши вопросы. Контактный телефон такой-то. Приемные часы по вторникам с десяти до двенадцати. Нашим выпускникам принадлежит Будущее. Именно они изменят мир!..

А что вы думали? Я записался к нему на прием. Я спросил — напрямую. Как мальчишка.

Он и сделал меня, как мальчишку. До сих пор кидает в краску, когда вспоминаю. Двумя-тремя словами все равно что отодрал за уши, чтоб не задавал больше таких вопросов. Потом, уже за дверью, я оценил. Мой отец и то так не умеет, черт возьми!

Но я ДОЛЖЕН был знать. И пытался найти хоть какую-то лазейку — все эти два года.

Вот и нашел. УЗНАЛ. С чем себя и поздравляю.

Подала голос мобила. Я взглянул на определитель номера: отец. Разумеется, уже половина шестого, а я — как уже, наверное, доложила ему матушка — до сих пор не принял душ и не побрился к ужину. Отключил телефон и сунул трубку в карман. Абонент временно недоступен, папа.

«Так что можешь не волноваться», — сказал Александр Вениаминович. Конечно, он все понял. И знал, что я понял тоже.

Интересно, ту программу тоже разрабатывал Влад Санин? А впрочем, что там разрабатывать… «Рекомбинаторика завершена. Следующий». Достаточно было просто записать на звуковую дорожку дистиллированный компьютерный голос… И кто теперь посмеет вякнуть о нарушении в рамках проекта «Миссури» прав человека?

Единственный ПОСТУПОК в моей жизни.

Как мальчишку.

Сумерки сгустились в преждевременную ночь. Гости как раз рассаживаются за стол, а мама с обаятельнейшей (это у нас семейное) улыбкой объясняет, что Валера и Андрюша вот-вот подойдут: «У них сегодня выдался тяжелый день, в последний момент образовалась непредвиденная деловая встреча — ах этот бизнес, он уводит мужчин из дому хуже, чем другая женщина…» Все смеются и понимающе кивают. Не верят ни единому слову, но признают, что хозяйка, как всегда, на высоте. «Виолочка, берите салат…»

Я поежился: за воротник тут же скользнула, прочертив мокрый след между лопатками, ледяная капля. Дома сейчас тепло.

Но меня там нет!

Над площадью мутным веером охватывали полнеба бегущие лучи от проектора на крыше ночного клуба. «Париж», одна из самых дорогих точек в городе; даже мальчики-мажоры из Цыбиной тусовки делают вид, что зависать здесь им не в кайф, не говоря уже о «миссуровской» публике попроще. Идеальная стартовая точка для одинокого разврата. Кстати, ходят слухи, что в «Париже» имеются и подпольные «номера»… а что, проверим. Заодно протестируем возможности двухнедельной зарплаты простого менеджера из компании Баг алия-старшего в складчину со стипендией простого студента МИИСУРО. Не хватит?.. Тогда доложим карманные деньги единственного сына моей мамы: гулять так гулять.