на земле. Поэтому животные, и птицы, и даже разные рыбы приготовили оружие, чтобы сразиться с Канехенахвом, когда тот явится.

76. КАК АНДАОКУТ ВПЕРВЫЕ ПОСЕТИЛ ЭТОТ МИР

Индейцы моватчатха жили в селении Эмовинис1. Однажды все мальчики этого племени решили отправиться в верховья реки Эмовинис; среди этих детей были трое, которых звали Ялакас — Налим, Кветскас — Дух Налима и Хечинкас — Маленький Моллюск. Не успели мальчики отойти от селения, как повстречали женщину-великаншу, жующую смолу. За плечами у нее была огромная корзина. Она подошла к детям и подула на них, так что силы их покинули и они не могли сдвинуться с места. Первым она поймала Ялакаса, потом Кветскаса и последним Хечинкаса. Она вынула изо рта кусок смолы, который жевала, и залепила мальчикам глаза, а потом бросила их в корзину. Так же великанша Малахае2 поступила с остальными детьми. Однако первые трое пролезли сквозь прутья корзины: Ялакас, когда попал в корзину, вытянулся и пролез сквозь щелочку в корзине, а остальные последовали его примеру. Ялакас, Кветскас и Хечинкас помогли друг другу отлепить смолу с век; очистив глаза, они отправились домой и рассказали людям о том, что произошло в лесу.

Великанша Малахае принесла детей в свой лесной дом, взята длинный шест и веревку и привязала детей за ноги к шесту, а потом подвесила живыми над огнем и закоптила.

Одна женщина из селения моватчатха, сына которой унесла великанша, горько оплакивала его в течение четырех дней. На четвертый день она высморкалась на землю. На другой день она заметила, что у слизи появились крохотная головка, ножки и ручки. Она закрыла глаза и опять принялась плакать. На третье утро она посмотрела и увидела, что из носовой слизи вырос человечек длиной в ее средний палец, а на четвертый день крошечный мальчик заплакал. Женщина завернула крошку-сына в одеяло из коры желтого кедра и спрятала его под деревом. Потом она подумала, что лучше сразу сказать о малыше мужу, и показала ему мальчика. Мальчик очень быстро рос и вскоре начал разговаривать. Он попросил мать сделать ему лук и две стрелы. Когда он получил лук и стрелы, он спросил мать, отчего она так горько плакала, и она рассказала ему, как потеряла единственного сына. Мальчик спросил, в каком месте великанша украла его брата. Женщина отвечала ему:

— Не поднимайся вверх по Эмовинис, там живет великанша, которая убила всех детей, когда они отправились играть в лес, и среди убитых детей был мой сын.

Услышав это, мальчик сказал, что хочет пойти и посмотреть на великаншу. Мать отговаривала его, но он стоял на своем.

Однажды женщина вдела в уши и в нос своему малышу Андао-куту абалоновые раковины и раскрасила ему лицо. В тот же день Андаокут исчез, и родители поняли, что он отправился в верховья реки, к великанше.

Пройдя немного, мальчик увидел большой дом и возле него источник; около источника росло дерево. «Ага, — сказал себе Андаокут, — здесь великанша берет воду; заберусь-ка я на дерево и подожду ее».

Он забрался на дерево и сел в развилке ветвей. Вскоре он увидел великаншу, которая вышла из дому с большим ведром для воды. Когда она подошла к источнику, то увидела в воде отражение Андаокута. Она остановилась и всмотрелась в отражение хорошенького личика с абалоновыми украшениями в носу и в ушах.

— Ах! Я и не знала, что так хороша и что у меня в ушах и в носу абалоновые украшения. — И она потрогала свои уши, думая найти там серьги.

Андаокут взял мох и бросил его на голову великанше. Она взглянула на дерево, но мальчик спрятался. Тогда великанша опять стала смотреться в воду и приговаривать:

— Ах, я никогда не знала, что я так хороша! Ведь это мое собственное отражение.

Андаокут опять бросил вниз мох и опять спрятался, так что великанша его не разглядела.

— Это мое собственное отражение, — приговаривала она.

В третий раз Андаокут разыграл ее, а на четвертый раз не стал прятаться, и великанша увидела, кто сидит на дереве.

И первое, что сказала, увидев его, великанша:

— Ах, как ты хорош! Как это твоей матери удалось превратить тебя в такого красавца!

Андаокут сказал:

— Прежде я был безобразным, а чтобы стать таким, каков я сейчас, нужно, чтобы тебя сначала убили. Без этого ничего не выйдет.

— Ах, расскажи мне, как это сделать! Я все стерплю, чтобы стать такой же, как ты, — взмолилась великанша.

Тогда Андаокут сказал:

— Я положил голову на плоский камень, а мать другим плоским камнем расплющила мне голову. Потом она крутила и сжимала ее до тех пор, пока я не стал таким, как сейчас. Потом меня оживили — и вот он я!

Великанша спросила:

— Ты проделаешь то же самое со мной?

— Ну если ты хочешь. Не сердись на меня, мне не хочется проделывать это с тобой, но, если хочешь стать красавицей, найди плоский камень и еще один, да побольше, чтобы им было удобно расплющивать тебе голову.

Великанша отыскала камни, но Андаокут сказал:

— Эти слишком маленькие. Чем больше камни, тем красивее ты станешь.

— Я найду большие камни, потому что мне очень хочется стать такой же красивой, как ты, и взять тебя в мужья.

Вскоре великанша вернулась, едва таща огромный камень. Она опустила его возле Андаокута и пошла за вторым.

— Ну давай, сплющивай мне голову и сделай из меня красавицу, — сказала она, принеся второй камень.

Она положила голову на камень, и Андаокут приготовился расплющить ей голову. Но тут она вскочила со словами:

— Э, но ты же не сможешь меня оживить, если сейчас убьешь.

Андаокут бросил камень и сказал:

— Я так и думал, что ты испугаешься. Ну так оставайся уродиной. Но я на тебе не женюсь.

Великанша стала просить его:

— Нет, давай, начинай, я хочу стать твоей женой!

Она положила голову на камень, и, прежде чем она успела пошевелиться, Андаокут разбил ей голову.

Потом он вошел в ее дом и услышал голос, который звал:

— Хозяйка, иди сюда, кто-то вошел в твой дом!

Андаокут посмотрел, кто бы это мог быть, и догадался, что говорил ночной горшок великанши. Он бросил в горшок камнем, и тот разлетелся на куски. Но шуму от этого только прибавилось, потому что каждый черепок стал громко кричать. Тогда Андаокут собрал черепки и бросил их в огонь, но они только сильнее раскричались.

Вдруг Андаокут увидел, что в дверях стоит великанша и пританцовывает.

— Что, Андаокут, ты думал,