— Это не имеет никакого отношения к нашему разговору. Знаешь, кто ты, Фред? Джинн из бутылки — в тех историях, где тебе предлагают загадать желание, и ты выбираешь миллион долларов, а, потом оказывается, что умер твой лучший друг, и эти деньги тебе заплатит страховая компания.

— Да, — продолжал Фред, как будто я ни слова не сказал. — У него ни-и-и-когда не было сердечного заболевания. Жесть, правда? Оказалось, что на рентгеновском снимке пятно или еще какая-то фигня. А ты хотел бы умереть вместо Эми? Ну, типа, если бы все можно было вернуть назад?

— Отвали.

— Йоу, я же задал тебе вопрос. Ты бы этого хотел?

— Да..

— Серьезно?

— Да, конечно.

— Ты бы обменял ее жизнь на свою? Значит, завтра Дэвид Вонг умрет, а Эми Салливан будет жить?

— Завязывай с вопросами, Фред. У меня от них голова болит.

— Ладно.

— А что ты сделаешь — застрелишь меня и воскресишь Эми? Или, как в том дурацком фильме с Брюсом Уиллисом, укажешь, что я уже давно умер?

— Чувак, ты же каждый день ходишь на работу. Как бы ты это делал, если…

— Заткнись, Фред. Приехали.

Мы остановились, и я увидел свой домик; под слоем снега он стал совершенно обтекаемым.

— Знаешь, что? Не бойся темноты, йоу. Теперь тебя прибывают. Лады, чувак?

Мне нечего было сказать Фреду, и поэтому я выпрыгнул из машины и побрел к тротуару. Я услышал, как отъезжает пикап, услышал звуки шагов Джона. На полдороге к дому я остановился.

Следы. Свежие следы, ведущие от парадного входа за дом — то есть к сараю.

Невероятно, но я совсем забыл про сарай и про то, что в нем лежит труп. Я двинулся по следам и в какой-то момент обнаружил, что шагаю все медленнее и медленнее, словно осужденный, который идет на казнь.

Поверну за угол — и все изменится. Все.

Я слишком долго это откладывал. Это нужно было сделать еще два дня назад. Я повернул за угол, увидел сарай и не удивился, что его дверь открыта нараспашку. Висячий замок отомкнули, но это тоже не стало для меня сюрпризом. Ключ от сарая висит на гвозде у входа на кухню, так что его мог взять любой полицейский с ордером на обыск. Подойдя к двери, я увидел две вещи, которые не вмещались в моей голове.

Во-первых, Эми.

Она — живая — стояла в сарае, скрестив руки на груди, и в полной растерянности смотрела на труп, лежавший на полу, словно ничего не могла сообразить. Я понимал, каково ей сейчас. Эми услышала, как я вошел, подняла глаза, и на ее лице отразился шок — меня это почти насмешило. Она посмотрела на меня, потом на пол, затем снова на меня.

— Эми, это я.

Она не ответила. Я пошел к ней; хотелось обнять ее, увести в дом и больше никогда не отпускать. Эми попятилась, наткнулась на полку со стеклянными банками. Казалось, она прикидывает, как бы удрать. Это тоже было объяснимо.

На полу лежал мой труп.

Я сразу узнал свое лицо, хотя оно посинело и стало похоже на мясную сосульку, лежащую среди складок брезента. В моем сердце зияла огромная кровавая дыра. Джон подошел сзади, посмотрел на тело, затем на Эми — в его голове происходил тот же запутанный мыслительный процесс, что и в моей.

— Покажи мне свои ступни, — сказал Джон Эми.

Она промолчала.

— Пойми, минут двадцать назад мы с Дейвом видели, как тебя убили. Так что нам нужно кое-что прояснить.

Эми кивнула и впервые за все это время заговорила.

— Ладно.

Выйдя из сарая, девушка села на ступеньки у входа в дом, а затем, не обращая внимания на снегопад, сняла кожаный сапожок и носок. Джон взял в руки ее ступню, осмотрел и заставил Эми проделать ту же операцию с другой ногой.

— Чистые, — сказал он, повернувшись ко мне.

Все кусочки картинки стали на свои места. Если ты уже обо всем догадался, иди получи Нобелевскую премию, мистер Гений.

— Они посылают в наш мир своих агентов, заменяют обычных людей их копиями, существами, которые могут переходить из физического мира в мир духов, — сказал я. — Тени — это пальцы Коррока, ими он двигает мясных марионеток. Вот чем они здесь занимаются — делают тварей похожими на людей. Эти монстры находятся под их контролем. Под его контролем. Как Дрейк, например. Что стало с настоящим Дрейком? Он умер?

Эми подняла взгляд. Ее глаза расширились; похоже, она поняла, куда я клоню.

— Не знаю, — ответил Джон. — Может, его и всех остальных держат где-то под замком. Но это вряд ли. Ты же понимаешь, копии должны обладать всеми теми же воспоминаниями, что и настоящие люди. Так что кто знает, что-именно они делают с оригиналами.

— Значит, символ на ноге — это их знак, — сказал я. — И если бы мы осмотрели другую Эми…

— То увидели бы знак, похожий на символ «пи». Похоже, это их логотип.

— То есть, когда они забрали Эми, они создали ее копию, — сказал я. — Сделали новую Эми и заразили…

— Ведь они знали, что мы попытаемся ее вернуть, — закончили мы хором.

— Это был бы конец, — сказал Джон. — Когда она дала потомство, то заразила бы нас. А затем, когда, ну, дали потомство мы, то заразили бы всех, кто оказался рядом…

— Стало быть, Норт знал что делает, — сказал я. — Он понимал, что поступает правильно, когда застрелил ее. Потому что это была не Эми.

Я встал, сделал шаг к сараю, и тут меня остановили. Рыжеволосая девушка сжала меня в объятиях. Эми уткнулась лицом мне в рубашку, изо всех сил сдавила мне ребра. Она плакала, просила прощения, но я не мог понять за что. Я погладил ее по волосам и шепнул, что все почти закончилось, что на этот раз все будет хорошо и что мне нужно разобраться с еще одним делом.

Джон положил Эми руку на плечо и потянул к себе — странный жест, почти защитный. Я высвободился из ее объятий и шагнул к сараю.

У меня за спиной Эми сквозь слезы говорила, что потеряла пистолет — что застрелила монстра в торговом центре, а потом бежала, бежала, бежала и потеряла пушку в снегу. А потом вызвала такси и…

Джон успокоил ее, и она притихла. Я двинулся к сараю; сердце забилось, и внезапно я почувствовал себя легче воздуха, словно сбросил груз с плеч. Я посмотрел на снег, падавший с ночного неба, и внезапно мне показалось, что все в порядке.

— Норт знал что делает, и я тоже — когда застрелил тварь, которая лежит в сарае.

Я подошел к невысокому зданию. Джон остался на месте, но, похоже, он уже знал, что лежит в сарае. Я откинул брезент, обернутый вокруг ног трупа, и принялся тянуть обледеневшие шнурки черных кожаных туристических ботинок, таких же, как у меня. Даже царапина вдоль большого пальца — такая же, как на моем ботинке. Эти похитители тел — невероятно дотошные ребята. А как же иначе.