К концу беседы Уайтекер чувствовал себя увереннее, чем в последние несколько месяцев. Поблагодарив адвокатов, он распрощался.

Эпстайн и Зейдеман переглянулись. Таких дел им еще не попадалось. Когда Уайтекер отошел подальше, они расхохотались.

В тот же вечер в дверь манхэттенской квартиры Дуэйна Андреаса на Пятой авеню позвонили. Через минуту до Дуэйна донесся знакомый голос, приветствовавший старую служанку Фатиму.

Это был Зев Фёрст, давний приятель и консультант Андреаса. Они сдружились много лет назад, когда Андреас присматривался к возможности развернуться на Среднем Западе. Фёрст помог ему своими обширными связями, которые приобрел в Антидиффамационной лиге. С тех пор Фёрст стал для Андреаса посредником в отношениях с прессой и правительством. Фёрст узнал о налете на АДМ из новостей Си-эн-эн во время поездки в Германию и сразу позвонил Андреасу, а сегодня они впервые после этого встретились лично.

Служанка проводила гостя в кабинет Андреаса. Пожав другу руку, Фёрст погрузился в глубокое кресло с подголовником.

– Так что это за чертовщина? – спросил он.

– У нас есть некто Марк Уайтекер, он президент подразделения биопродуктов, – ответил Андреас с непроницаемым видом игрока в покер. – Выяснилось, что он уже несколько лет работает на ФБР и записывает нас на диктофон.

Андреас заметил, что Уайтекер всегда казался ему странным. Однажды компания поймала его на лжи об угрозах в адрес его дочери, затем он сочинил историю о саботаже на предприятии.

– Я хотел выгнать его к чертям, но Рэнделл меня отговорил – Уайтекер, по его словам, приносил большую прибыль.

Теперь, после налета ФБР, сказал Андреас, многое видится иначе. Подозрения вызывают даже обычные, казалось бы, события, которые происходили в последние недели на его глазах. Он боится, что в компании до сих пор ведется тайная деятельность.

– Я не раз видел, как Уайтекер заходит в кабинет Рэнделла и закрывает за собой дверь. И всегда этому удивлялся. А несколько недель назад Рэнделл пришел ко мне и, чуть ли не рыдая, стал уверять в своей лояльности. – Андреас посмотрел Фёрсту в глаза. – И вот теперь я думаю, не знал ли Рэнделл о том, что Уайтекер таскает с собой диктофон?[62]

Фёрсту все это не нравилось.

– Дуэйн, если это правда, не имеет значения, насколько дорог тебе Рэнделл. Если он обо всем знал, то был обязан прийти к тебе и к совету директоров.

Андреас задумался.

– Знаешь, Дуэйн, – продолжил Фёрст, – тут не один сюжет, а два. Один – это расследование ФБР. А в основе второго, возможно, лежит попытка выжить Андреасов из АДМ.

– Да, ты прав, – кивнул Дуэйн. – Некоторые у нас до сих пор смотрят на меня как на саквояжника[63]из Миннесоты.

Они засиделись до глубокой ночи, перебирая одного за другим сотрудников АДМ и гадая, кто из них работает против Андреасов. Так начиналась паранойя, вскоре охватившая АДМ.

На следующий день на пейджер Шепарда снова поступил вызов Уайтекера. После недавних событий в АДМ он вновь стал звонить часто. Было ясно, что он ищет поддержки.

– Привет, как дела? – прозвучал голос Уайтекера. – Вы мне звонили?

– Нет, я звоню в ответ на ваш сигнал.

– А-а! А то у меня на пейджере высветился какой-то странный номер, и я подумал, может, вы хотели поговорить со мной.

– Нет, это был не я, но неважно. Что нового?

– Я встречался еще с одним адвокатом, Джимом Эпстайном из Чикаго. Он мне очень понравился.

Эпстайн согласился заняться его делом, сказал Уайтекер, так что все налаживается.

Через несколько минут Шепард положил трубку. Похоже, Уайтекер пришел в себя, подумал агент с облегчением, да и его голос звучал увереннее. Теперь, когда интересы их главного свидетеля взялся защищать адвокат, можно надеяться на благополучный исход дела.

Скотт Робертс, один из юрисконсультов АДМ, перелистывал бумаги у себя в кабинете. Несколько месяцев назад, когда «Адзиномото» обвинила АДМ в краже японских микробов, вырабатывающих треонин, Робертсу поручили уладить это дело, а теперь он проверял документацию относительно покупки микробов у шведской компании «Эй-би-пи интернэшнл».{258}

Робертс изучил два контракта. Первый из них, на сумму в три миллиона долларов, был заключен в ноябре 1992 года. Это произошло в ту неделю, когда Уайтекер впервые встретился с Шепардом, но этого Робертс, понятно, не знал. Второй, на два с половиной миллиона, был подписан 21 октября 1993 года.

Что-то в этих контрактах беспокоило Робертса. Во-первых, выписано слишком много счетов-фактур. Во-вторых, сами контракты выглядели странно. Если в первом президенты двух компаний, Джим Рэнделл и Леннарт Торстенссон, завизировали каждую страницу, то во втором они этого не сделали. С чего бы это?

Юрист взглянул на последние страницы документов, где стояли подписи. На первый взгляд они были одинаковы в обоих контрактах. Робертс решил сравнить их.

Он сложил две последние страницы вместе и поднял их, держа против света, чтобы сличить подписи.

Они были не просто одинаковы, они полностью совпадали.

Робертс положил документы на стол. Нужно срочно найти Рика Рейзинга.

Уайтекер сидел дома. После обеда он просмотрел старый номер «Нэшнл джиографик». Вечер за окном был тих и ясен, а в голове Уайтекера бушевал вихрь мыслей и эмоций. Раздался звонок, и Уайтекер отложил журнал. Звонил его друг Лу Рочелли, бухгалтер-контролер АДМ. Уайтекер обрадовался: ему до смерти хотелось узнать, что говорят о нем в компании.

– Привет, Марк, – сказал Рочелли. – Что-то тебя не видно. Что случилось?

– А что, ходят какие-нибудь слухи?

– Да похоже, тут катят бочку на тебя. В чем дело-то?

– Это все из-за расследования. Кто-то у нас в компании работал на ФБР. А что обо мне говорят?

Рочелли рассказал ему все, что знал, о событиях, происходящих в штаб-квартире АДМ.{259}

На следующее утро, в пятницу 2 июля, Уайтекер позвонил Шепарду.

– Дуэйн объявил мне войну, – проговорил он расстроенно.

Спокойствие и уверенность, которые пришли после разговора с Эпстайном, пропали без следа. Слоняясь без дела по дому, он нервничал все больше.