"молва" и "мелодия": они тоже описывают динамику движения и передачи, которую живописует гроза. Этот корень значит "раздроблять, размельчать" (от него же "мелкий") — подобно тому, как индоевропейское слово dheus ("дождь") восходит к значению "рассеивать". Но одновременно он несёт в себе обратное значение восстановленной связи, которое является ключевым для образа молитвы, как и мелодии.

И. е. mel восходит к ностратическому mola, от которого также, вероятно, ведёт начало общесемитское название царя mlh., нарезающего наделы своим подданным (откуда Молох), — и таким образом, вторая смысловая линия древнего корня также остаётся в рамках данного архетипа. Семитское имя царя Малик переводится как "тот, кто принимает советы", и это напоминает о роли царя как племенного вождя. В индоевропейском праязыке звучание mel связано со значением "возвышенность, гора " и смыслом "обильный". Хотя считается, что всё это омонимичные корни, юпитерианский архетип сводит их к единому образу — щедрого дождя и динамичной грозы, сталкивающей между собой скалы облаков и дробящей их на мельчайшие капли плодородной влаги.

Ещё один момент динамического напряжения знака Стрельца, основанного на разнесённости и связи двух крайностей, позволяет почувствовать этимологическое родство слов "стрела", "струна", "постромок", "стремя" и "стремление", связанных с индоевропейским strei ("луч"). А русскому "луч" родственно слово "лук": из натянутого лука Стрельца летит стрела мысли, подобная лучу света. В напряжении крайностей возник разум. И в нём рождается более широкий охват реальности, который направлял просьбу молящегося к небесам, а в наше время обычно трактуется как некое мистическое "расширение сознания".

Это — цель, к которой направлена стрела Стрельца. Стрелец физически натягивает лук, посылая невидимый луч мысли к абстрактным звёздам, и на коне разума догоняет стрелу интуиции. Он стремится к почти невозможной цели: ведь природа и боги на самом деле исполняют не его человеческие желания, а небесную волю высших законов, — но тем не менее сила его стремления достигает звучащей гармонии небес, позволяющей человеку почувствовать отклик Неба на свои нужды. И знак Стрельца сочетает в себе любовь и к спорту, и к музыке, опираясь на противоборство, которое ведёт к гармонии (и высшая гармония, к которой стремится Стрелец, подтверждает экзальтацию в этом знаке качеств Весов — законодателей этики и эстетики).

Динамизм Стрельца хорошо отражает динамизм бога молитв Брихаспати, который, подобно Индре, выступает богом битв, раскалывающим скалы, разгоняющим громом тьму, освобождающим пространство от узости Хаоса и поражающим демонов. Как у бога грома, у него ясный голос и прекрасный язык. Он владеет колесницей закона и боевым оружием: дубиной, железным топором, луком и стрелами. Другое имя Брихаспати — Гуру ("учитель "), он сын основателя культуры Ангираса, имя которого родственно слову "ангел" (ещё одна иллюстрация того, как архетип Урана дает начало архетипу Юпитера). С помощью своих стрел Брихаспати, жрец и наставник богов, непримиримый ко лжи, прямодушный и прямой, как Зевс и люди-Стрельцы, расправляется со злом:

"Желая сокрушить обман, несущий гибель,

Он оттачивает острые наконечники стрел для нападения,

Когда он, грозный преследователь наших ipexoB,

Далеко прогоняет грехи к неизвестным зорям…

Познание закона разбивает все хитросплетения…

Благодаря закону приводятся в движение

жизненные механизмы."

(PB,IV,23)

Такую силу несет в себе молитва, а сам образ грозы, как мы уже упоминали, до сих пор остается самым ярким символом божьего гнева. Продолжая линию сатурнианских богов, заботящихся о человеческом роде, главы пантеонов — Мардук, Зевс, Юпитер — выступают как вершители суда над богами и людьми. Решает споры этрусский громовержец Тин, держащий в руке три пучка стрел. По повелению верховного демиурга судит людей и насылает кару вьетнамский свирепый бог грома и молнии Тхэн Сэт. Громовержец связан с судом, поскольку олицетворяет закон: но суд здесь означает не столько сатурнианское определение судьбы, сколько особый метод поддержания того закона, который благоприятен обществу. Поэтому он предполагает расправу, и в свете этого грозовые атрибуты громовержцев — стрелы и топор — приобретают особенно грозное значение.

Громовержцы страшны во гневе, они впадают в ярость и жестоко расправляются с чуждыми силами, если дело касается их мироустройства. Также нередко ведут себя и Стрельцы: отчего этот знак рождает не только полководцев, таких как Суворов или маршал Жуков, но и диктаторов, таких, как Сталин (на гране с Козерогом) или Пиночет. Здесь можно вспомнить эпический образ царя Агамемнона, верховного полководца греков в войне с троянцами, которому однако присуще властолюбие и высокомерие, и эти качества Стрельца может символизировать астероид Аеатетпоп. Несмотря на то, что Агамемнон — эпитет самого Зевса, этот образ нельзя назвать полностью положительным.

Гнев считается главным недостатком Стрельца, плохо влияющим на орган Юпитера — печень. Гнев посылает наказание, несоразмерное преступлению: защищая глобальную идею, он не обращает внимания на конкретную жизнь. Стрелец — зимний знак, и ему недостаёт чувствительности к живому. Как молния неожиданно ударяет в одинокое дерево, сжигая его дотла, как завоеватель не щадит покоряемой территории, так Стрелец, ради абстрактного понимания добра может разрушить то, что случайно оказалось на его пути. И общество по отношению к отдельной личности нередко выступает в такой роли. Здесь можно указать ещё и на то, что идеологический конфликт вызывает самые сильные и страшные столкновения между людьми: потому что здесь затрагивается способ организации внутреннего мира человека, его краеугольный камень, фундамент отношения к жизни, который не так легко менять, — и мы вторгаемся в сферу извечной борьбы добра и зла: громовержца со змеем.

Астрологи часто упрекают Стрельцов, что они, как гром среди ясного неба, без видимой причины (причина лежит в абстрактных областях, за пределами конкретного) нападают на окружающих, раня их стрелами своей критики. И худшее в этом то, что в юпитерианской экспансии человек склонен принять свою правду, правду определенного момента времени, за всю правду. Для доказательства её он ссылается на общепризнанные авторитеты, но часто не способен понять современного звучания той же идеи, за которую он ратует. Время меняется, и именно гибкость, мутабелыюсть знака Стрельца и актуальное преломление его идей позволяет ему быть проводником небесного ритма на землю. Но карающий закон Юпитера больше опирается на установления прошлого, чем на достижения настоящего. И в этом смысле он предстает как формальный посредник, абсолютистски исполняющий божью волю вчерашнего дня.

Абсолютизм идей Юпитера, символизирующего мировоззрение людей, усугубляется тем, что социальная функция здесь переплетается с моральной (преследователь грехов), государственная с религиозной. Ведь царь мыслится сначала верховным жрецом, а царская власть — от Бога данной, небесной, магической. Не случайно стрелы-молнии монгольского громовика Хухедей-Мергена направлены не