Через пару минут на сцену въехал небольшой грузовичок-пикап с прицепом. Из него вылезло шестеро мужчин непонятной принадлежности. Одежда и оружие самое разнообразное, никаких опознавательных знаков. Они начали сноровисто доставать из кузова фляги и бидоны. Не мы одни такие умные, про колодец многие знали. Вели они себя как хозяева, которые ничего не боятся, даже часового не поставили. Очередные идиоты-дилетанты. Вокруг площади в домах могла рота с танками и артиллерией сидеть. Замечательное дело ловить на такую приманку, странно, что еще никто не додумался. С пятидесяти метров я мог бы положить их всех за считанные секунды, но стрелять неизвестно в кого не хотел. Может, это наши союзники, а может, просто люди, не имеющие отношения к событиям в городе. Пусть берут и спокойно уезжают.

Они стали набирать воду, переливая из ведра и по очереди парами оттаскивая в кузов наполненные сосуды. Оставалась еще пара бидонов, и я уже настроился на их отбытие, когда опять послышался звук приближающегося мотора. С похвальной скоростью люди залегли за колесами грузовика и у колодца, приготовившись к встрече. Из-за поворота выехал еще один пикап, остановился и помигал фарами. Эти мгновенно успокоились и, вставая, приветственно замахали.

Второй грузовичок, стреляя глушителем, въехал на площадь и остановился. Под приветственные крики явно на польском языке из кабины вылезли двое. В кузове сидели еще три человека. Они тоже одеты в самые разнообразные варианты камуфляжа и просто обычные рубахи. Оружие тоже всевозможное, как и у первой команды. Наряду со стандартными калашами и обрезами, дробовики.

Те, что из кузова, бесцеремонно скинули на землю девушку. Она упала на бок и с трудом поднялась. Вид у нее был изрядно напуганный, одежда порвана и даже на расстоянии видно разбитое лицо. С громкими возгласами и хохотом вокруг собрались все. Сначала до меня просто не дошло, что происходит. Они встали в круг и с хохотом толкали ее от одного к другому. Может, и меньше всего похоже на нормальное развлечение, но кто его знает, как тут положено воспитывать провинившихся. Потом толкнули так, что девушка упала. И двое, схватив за руки, стали ее удерживать, а третий начал расстегивать штаны. Все остальные поддерживали происходящее шуточками и комментариями.

Вот тут меня и переклинило. Сработал вбитый с детства рефлекс. Насильники должны умереть – и не важно, кто они. Мозги отключились, и только руки делали свою работу. Я упер сошки в подоконник и начал стрелять. При этом совершенно непроизвольно рычал, как умеют только среди медведей, демонстрируя крайнюю ярость. Эта дура от подобных звуков забилась в угол и смотрела на меня круглыми от ужаса глазами.

Первая пулеметная очередь прошлась по ублюдкам, сшибая их с ног. Потом еще раз, по троим особо резвым, кинувшимся под прикрытие пикапа. Один даже успел пальнуть по мне, и пуля просвистела достаточно близко от окна. Я не стал дожидаться, пока он прицелится лучше, и моментально угостил приличной порцией свинца. С противоположной стороны площади дважды выстрелили по прячущимся за грузовичком. В этот момент меня не интересовало ничего, кроме их смерти, и я поливал грузовичок до тех пор, пока он не превратился в дуршлаг и пулеметная лента не закончилась. Потом вынул стечкин и, прыгая через ступеньки, спустился вниз.

Каждому, не проверяя, жив он или уже успокоился, я всаживал пулю между ног и только потом в голову. Лишь одного не стал добивать. Я очень старался, и тот, что спускал штаны, должен был получить при первой очереди только по ногам. Не повезло, все-таки не вышло, как хотелось. В спине у него было две дырки, и всей тушей он лежал на девушке, заливая ее кровью.

Я неторопливо заменил магазин в пистолете и спрятал его в кобуру. Потом свалил его в сторону пинком, вынул нож и одним движением отрезал его мужские причиндалы, с удовольствием засунув их ему в глотку, и сел рядом прямо на окровавленные булыжники, которыми была покрыта площадь. Меня трясло. Все можно простить и все можно сделать, если у тебя есть причина. Изнасилование не прощается никогда, и причин для него нет. Они еще легко отделались, почти все умерли быстро. Таким положено кишки намотать на шею.

Меня тронули за плечо, и я чисто рефлекторно чуть не пырнул ножом подошедшего. Анджей, кажется, понял и шарахнулся в сторону. Совсем расклеился, не заметил даже, как моя команда собралась вокруг. Встал и постарался максимально собраться. Видок у меня был еще тот. Руки и нож, судорожно зажатый в ладони, в крови… Тщательно вытер его о тело и спрятал в ножны.

Девушка, из-за которой все и началось, сидела на земле в окружении покойников и со страхом глядящих на меня соратников по экспедиции и тихо всхлипывала. Она вся была измазана в крови, а в плече, похоже, была рана. Видимо, пулей зацепило.

– Что стоим? – зарычал я на остальных. – Ты, – ткнул в первую попавшуюся девчонку, – помоги ей! Где пулемет? – это к моей малахольной. – Почему не взяла, когда сюда пришла?

Она раскрыла рот, но звуков оттуда не послышалось. Стояла и молчала как рыба, только тряслась.

– Анджей!

Парень сорвался с места и побежал в дом.

– Лошадей сюда, живо!

Еще две дурищи понеслись во двор.

– Ты и ты, – тыкая в грудь пальцем, сказал парням. – Быстро взяли себя в руки и к въездам с улиц. Смотреть и быть готовым ко всему. На этот шум могут и другие прийти.

Когда все, кроме малахольной, разбежались, мысленно махнул на нее рукой и начал помогать с раненой. Она была в шоке и только бормотала что-то неразборчивое про бандитов и родителей. Причем не на польском. Вроде чешский, а может еще что, мне неизвестное. В кабине пикапа оказалась аптечка, и я сразу всадил ей промедол. Рана была не опасной, но крови натекло много, и она почти сразу отключилась. Даже на перевязку не реагировала. Убедившись, что она спит, я поставил всех девчонок наполнять наши фляги, а сам занялся привычным делом – добыванием трофеев.

Эти наши гости явно бандиты. Мало того, что в карманах у них нашлось множество разных вещей, мне вот коллекцию часов на полсотни штук до сих пор не удалось собрать, так еще и в кабине первого грузовичка стояло ведро, доверху набитое всякими золотыми побрякушками и Вещами вроде «Льдинок» и «Клея». Типичные мародеры.

Первый грузовичок почти не пострадал и вполне мог ехать. Лишняя вода совсем не помешает, да и трофеи на себе тащить запаришься. Но что больше всего меня обрадовало, он был набит множеством цинков с патронами. Там было все что угодно и для калашей, и для «Вепрей», являющихся стандартным вооружением красно-белых, и даже под мой замечательный пулемет. Неплохо они прибарахлились где-то. У нас на каждый ствол всего по пять-шесть магазинов – десять минут нормального боя, и подвозка не предвиделась. Бросить такое добро выше моих сил. Только маленькая проблема – водить подобный транспорт я не умел. Вот всякую ерунду вроде стоимости автобусного билета я помнил, а такое необходимое умение Вожак мне не презентовал. Саботажник.

Когда наконец лошадок загрузили водой, я провел экспресс-опрос. Выяснилось, что двое, Мария со Станиславом, хоть и не имеют прав, но уже ездили самостоятельно. Машины пока еще роскошь изрядная, а не средство передвижения. Все больше на телегах и фургонах ездят. Богатые в пролетке или верхом передвигаются. Это только мне так повезло – квартал для сильно обеспеченных и потому все лошади верховые. В другой ситуации даже лучше, но нам именно груз нужен, а они непривычные.