— Куда мы едем? — вырвал его из мрачных воспоминаний голос Амели.

Тобиас посмотрел на нее, положил ладонь на ее руку, и у него потеплело на сердце. Ее темные глаза были полны искренней тревоги за него. Без этих железяк на лице и этой сумасшедшей прически она была чертовски красива. Гораздо красивее, чем Штефани. Амели, ни секунды не колеблясь, решила вместе с ним потихоньку улизнуть из больницы, когда он сказал, что у него еще остался один незакрытый счет. Ее хулигански вызывающая склочная манера поведения была всего лишь маской, это он сразу же понял при первой их встрече у церкви. После стольких предательств и разочарований он не уставал удивляться ее самоотверженной честности и полному отсутствию какого бы то ни было расчета.

— Мы на минутку заедем ко мне домой, а потом мне надо поговорить с Терлинденом, — ответил он. — Но ты посидишь в машине. Я не хочу, чтобы с тобой еще что-нибудь случилось.

— Одного я тебя к этому уроду не отпущу! — заявила она. — Если мы придем к нему вдвоем, он тебе ничего не сделает.

Тобиас не смог сдержать улыбку. Она, ко всему прочему, еще и храбрая. В нем опять затеплился крохотный огонек надежды, маленький фонарик, с которым хорошо идти сквозь туман и темноту. Может, у него все же есть будущее и он сможет начать новую жизнь, когда все это останется позади?

* * *

Козима стояла на том же месте в той же позе. Она молча смотрела, как Боденштайн открыл чемоданы и принялся складывать в них содержимое своего шкафа.

— Тебя никто не заставляет покидать этот дом, — сказала она через какое-то время. — Это твой дом.

— Но я его покидаю, — ответил он. — Это был наш дом. Я не хочу здесь больше жить. Я могу поселиться в замке, в квартире на Каретном дворе, она как раз на прошлой неделе освободилась. Это будет лучшее решение. А когда ты уедешь, о Софии позаботятся мои родители или Квентин с Марией Луизой.

— Быстро ты принял решение! — язвительно заметила Козима. — Значит, ты уже подвел черту?

Боденштайн вздохнул.

— Нет, это ты подвела черту. А я лишь, как всегда, задним числом соглашаюсь с твоим решением и пытаюсь адаптироваться к новой ситуации. Ты сделала выбор в пользу другого мужчины, тут я ничего изменить не могу. Но я намерен, несмотря на это, продолжить свою жизнь.

На секунду он задумался, не рассказать ли ей о своей ночи с Николь Энгель. Он вспомнил иронические замечания Козимы, которые та не раз отпускала в адрес его бывшей жены, с тех пор как узнала, что он работает под ее началом. Но это было бы примитивно и дешево.

— Мы с Александром работаем вместе, — ответила Козима. — Я не сделала… выбор в его пользу…

Боденштайн продолжал укладывать рубашки в чемодан.

— Но может, он больше подходит тебе… чем я… — Он поднял голову. — И все же — почему, Козима? Неужели тебе не хватало в жизни приключений?..

— Нет, дело не в этом. — Козима пожала плечами. — Никакого рационального объяснения тут нет. Как и оправданий. Просто Алекс в критический момент подвернулся мне под руку. Я тогда злилась на тебя, на Майорке…

— И от злости сразу же прыгнула к нему в постель… — Боденштайн покачал головой и, закрыв крышку чемодана, выпрямился. — Очень хорошо!

— Оливер! Прошу тебя, не спеши ставить точку! — Ее слова звучали почти умоляюще. — Я была очень не права, я знаю. Мне искренне жаль. Но ведь существует так много всего, что нас связывает!..

— А еще больше того, что нас разделяет, — ответил он. — Я больше никогда не смогу тебе доверять, Козима. А без доверия я не могу и не хочу жить.

Боденштайн прошел в ванную. Закрыв за собой дверь, он разделся и встал под душ. Горячая вода постепенно расслабила его мышцы, сняла напряжение. Его мысли устремились в прошедшую ночь, потом в будущее, в котором будет еще много таких ночей. Он никогда больше не будет лежать без сна и мучиться тревогой за Козиму — что она там в этот момент делает на другом конце света, все ли у нее в порядке, не грозит ли ей опасность, не попала ли она в какую-нибудь беду, не лежит ли она в постели с каким-нибудь типом? Его удивило, что при этой мысли он испытывает не боль, не грусть, а лишь облегчение. Ему больше не надо было жить по правилам, придуманным Козимой. Он вообще больше никогда не будет жить ни по чьим правилам, кроме своих собственных, — так он решил в эту минуту.

* * *

Он боялся, что они опоздали. Но не прошло и пятнадцати минут, как появился черный «мерседес» и остановился перед утыканными железными остриями воротами фирмы «Терлинден». Ворота, как по мановению волшебной палочки, отъехали в сторону, тормозные огни «мерседеса» погасли, он тронулся и через секунду исчез из вида.

— Быстро! — прошипел Тобиас.

Они выскочили из машины и в последнюю секунду успели прошмыгнуть в ворота, прежде чем они снова закрылись. Будка вахтера была пуста. Ночью территорию охраняли лишь видеокамеры. Заводской охраны, как раньше, теперь не было. Это Тобиас узнал от своего бывшего друга Михаэля, который работает у Терлиндена. Работал, поправился Тобиас, потому что сейчас Михаэль, как и Йорг, и Феликс, и Надя, сидит за решеткой.

Выпал снег. Они молча шли по следам колес, оставленным «мерседесом». Тобиас немного замедлил шаги. Рука Амели была холодной, как лед. Она здорово исхудала за эти дни и была еще слишком слаба для таких мероприятий. Но она настояла на том, чтобы отправиться вместе с ним.

Они шли вдоль огромных цехов. Повернув за угол, они увидели, что в одном из окон на верхнем этаже здания управления загорелся свет. Перед входом в оранжевом свете ночного дежурного освещения стоял черный «мерседес». Тобиас и Амели незаметно проскользнули через пустую автостоянку и подошли к входу.

— Дверь открыта! — прошептала Амели.

— Мне было бы спокойней, если бы ты ждала меня здесь, — сказал Тобиас, глядя на нее.

Ее глаза на узком бледном лице казались огромными. Она решительно покачала головой.

— Ни за что! Я с тобой.

— Ну ладно… — Он глубоко вдохнул и крепко обнял ее. — Спасибо, Амели… Спасибо тебе за все.

— Хватит болтать! — грубо буркнула она в ответ. — Пошли!

Он улыбнулся и кивнул.

Они пересекли большой холл, прошли мимо лифта и вышли на лестницу, которая тоже оказалась незапертой. Терлинден, похоже, не боялся грабителей. На четвертом этаже Амели, запыхавшись, вынуждена была на минуту остановиться и, прислонившись к перилам, передохнуть. Тяжелая стеклянная дверь открылась со щелчком. Он на секунду замер и настороженно прислушался. Темный коридор освещали лишь маленькие лампочки вдоль стен почти над самым полом. Рука в руке они на цыпочках пошли по коридору. Услышав из приоткрытой двери торцевой стены голос Терлиндена, Тобиас остановился.

— …поторапливаться. Если снег пойдет еще сильнее, то машина, чего доброго, не сможет взлететь!

Тобиас и Амели переглянулись. Терлинден, похоже, куда-то звонил. Они пришли как раз вовремя, потому что Терлинден, судя по всему, собирался смыться на самолете. Они пошли дальше. Вдруг раздался второй голос. Амели, услышав его, испуганно вздрогнула и схватила руку Тобиаса.