день, когда вскипит снова русское море и вынесет свой грозный девятый вал. Вознесет для того, чтобы смыть всю нечисть, загрязнившую Россию, а на гребне высоко поднять исконную Русскую Царскую Власть и с нею право, правду и высшую справедливость.

В белом движении была одна ужасная для всех русских сторона, та самая, которая заставляла, быть может, интервентов не раз потирать радостно руки; это – взаимное уничтожение русскими друг друга. Народ и страна разделились на два лагеря, на белых и красных.

В стане белых никогда не было не только ненависти и злобы по отношению к красным массам, не было даже и вражды. Кроме отдельных, весьма редких случаев расправы за предательство, за измену и за зверство никто не может указать на систематическое преследование и истребление, на террор, который широко применялся в противном лагере. Более того, среди белых всегда существовала жалость к своим страждущим братьям и вытекающая из нее мягкость к ним.

И это понятно само собой: тот беспощадный террор, каким пропитана вся красная, большевицкая Россия, направляется и проводится исключительно инородцами, главным образом интернациональным жидовством. Белая же Русь имела вождями и руководителями только своих, русских людей, была строго национальна.

Белые разобрались своевременно и полно в тех расслоениях, на которые делилась тогда часть России, оставшаяся под властью коммунистов-большевиков. Больше всего на первом плане была масса, вначале одурманенная революцией, но быстро отрезвевшая, и потому ненавидевшая социалистов всеми своими силами. Но масса усталая, инертная, бездеятельная и совершенно неспособная сама по себе, своими силами сбросить присосавшихся паразитов. В этой массе кое-где, в очень малом числе, проступали преступные элементы, и то главным образом не среди крестьянства, а из рабочей бедноты. Это были или совершенно люди отпетые, иной раз из каторжан, или ослепленные и тогда еще не прозревшие.

Далее шел весьма значительный слой тех русских людей, из интеллигенции, для которых Россия составляла и составляет все, которые, являясь русскими до мозга костей, не могут жить вне России, для которых понятия Родина, Вера, Царь – не одни слова. Таких было и есть большинство во всех городах русских; с ними все мы связаны неразрывными узами крови и общего духа. Среди этих многих сотен тысяч русских наблюдалось всегда не только полное сочувствие белым, но их горячие молитвы сопутствовали нам, и их желания были направлены в сторону нашей полной и скорой победы.

Многие из них, этих простых, честных и цельных русских людей, принуждены были служить большевицким комиссарам, правда, не с первых дней возникновения белого движения, а примерно с конца лета 1919 года. Кто обрек себя на это тяжкое дело из-за семьи, из-за куска хлеба, многих заставила неизбежность – иначе грозила тюрьма или расстрел.

Только небольшой сравнительно процент русской беспартийной интеллигенции пошел на службу теперешних владык Русской земли, жидовского интернационала, из-за личных расчетов, из-за мелкого честолюбия или по полной беспринципности. Бог и совесть судья им!

А чем лучше те, которых немало нашлось среди самой первой русской эмиграции, из тех таких же беспринципных людей, что в самом начале смуты уехали заграницу. Случайно ускользнув от красных, они не примкнули и к белым, выжидая в безопасности, когда на их стороне определится успех. Теперь многие из них начинают прикрываться фарисейскими заявлениями, что будто бы они все предвидели и знали заранее. Ну а это, видимо, просмотрели, упустили и тогда, да и теперь не понимают: если бы все дружно и соединенно пошли с самого начала на поддержку белого движения, то временные успехи его легко обратились бы в окончательную победу!

Чтобы представить полную картину, как шло расслоение красной стороны нашей общей матери России, остается упомянуть о самом верхнем слое, состоявшем почти сплошь из руководителей; это – люди по преимуществу не русские, для которых Россия, Отечество, Вера, традиции – все это является ненавистным, над истреблением чего они и работают в открытую с первого дня революции.

Кроме этой группы, которая целиком заключается в рабочей коммунистической партии (Р.К.П.), да небольшого числа беспринципных господ, служащих ей не за страх, а за совесть, – вся остальная русская масса там была и осталась проникнутой национальным духом. Это несомненно так, и доказательства этого рассыпаны во всех днях и событиях пережитого потрясения. Более того, коммунисты сумели использовать для своих целей русский национализм: когда они кричали по России и распространяли в десятках тысяч разнообразные плакаты о том, что белые идут с французской и английской буржуазией, действуют по их указке, бьются за какие-то их скрытые цели, – большевики били в точку.

Получалась ужасная гримаса жизни, страшное извращение. В белом чисто национальном движении появились со стороны анти-национальные течения, примешалась политика интервентов, определенно враждебная (кроме японской) России; а среди красных, управляемых III интернационалом, забила струя национального русского подъема, непримиримого и ненавидящего все, идущее на Русь извне.

Такие крупные факты, как чехословацкая эпопея в Сибири, спасение Варшавы и усиление Польши ценою предательства армии Юга России, Рижский мир – говорят сами за себя. А сколько было еще более мелких, не так заметных фактов!

Одна из главных причин этой аномалии лежит в том, что большевики нашли силы и уменье справиться с эс-эровщиной, скрутить ее и извести с корнем. Белые не сумели этого сделать, оставили эс-эровщину не только жить, но дали ей работать, чем и впустили к себе это внешнее, антинациональное течение, погубившее их и усилившее красных.

Приходится также с большой грустью установить, что диктатура, которой так не хватало всему белому движению, у красных нашла полное проявление. На горе России – не в лице национального Русского вождя, а в том же III интернационале, т. е. в лице коллективного жида-большевика. Злая, беспощадная диктатура, направленная к разрушению Святой Руси, но твердая, со стальной волей, неумолимая и забывающая себя в своей преступной работе, при достижении поставленных целей. И эта диктатура сумела заставить работать и драться всех для того, чтобы сломить белое движение.

Грустно, бесконечно грустно теперь положение каждого русского. Всюду, и в самой России, в нашем Отечестве, и за границами его, во всех странах Старого и Нового Света. Тяжесть непомерная придавила камнем душу, нет не только радости жизни, но исчезает временами надежда на улучшение, самая вера в скорый конец великих испытаний. И приходят дни, когда многим русским, разбросанным по различным углам