– Очень хорошо, мисс.

– Скажите ему, что папа идет сюда, он собирается попросить у него хлыст, чтобы отхлестать его.

– Не понял, мисс?

– Все очень просто. Вы ведь знаете моего отца?

– Да, мисс.

– И что такое хлыст, тоже знаете?

– Да, мисс.

– Вот и передайте лорду Рочестеру, что эта комбинация направляется к нему.

– А если его сиятельство поинтересуется, чем вызвано недовольство полковника Уайверна?

– Можете объяснить, что я ему рассказала про события минувшей ночи. Или, вернее, сегодняшнего утра. В два часа пополуночи, если быть абсолютно точной. Он поймет.

– В два часа пополуночи, мисс? Как раз в то время, когда я сопровождал миссис Спотсворт к разрушенной часовне. Мадам выразила желание пообщаться с духом леди Агаты, это супруга сэра Карадока Крестоносца, который покрыл себя славой в битве под Яффой, если не ошибаюсь. Считается, что она бродит там в ночные часы.

Джил рухнула в кресло. Внезапно ожившая надежда, хлынув в щели ее разбитого сердца, встряхнула ее от носа до кормы, и все кости в ее теле размякли.

– Что?.. Что вы сказали?

Дживс был человек добросердечный. И не только добросердечный, но еще умеющий в случае надобности молниеносно откупорить бутылку шампанского. Прямо как сэр Филип Сидней, уступивший когда-то фляжку с водой раненому солдату, Дживс выдернул пробку из бутылки, которую нес: нужда Джил, на его взгляд, была настоятельнее нужды Билла.

– Позвольте мне, мисс.

Джил с благодарностью осушила бокал. Глаза ее расширились, в лице вновь появился румянец.

– Дживс, это вопрос жизни и смерти, – произнесла она. – Минувшей ночью в два часа пополуночи я видела, как лорд Рочестер выходил из комнаты миссис Спотсворт, он был в кошмарной лиловой пижаме. Вы говорите, что миссис Спотсворт в это время там не было?

– Совершенно верно, мисс. Она была со мной в разрушенной часовне и рассказывала мне увлекательные истории про новейшие исследования, проведенные Параприродным обществом.

– Что же тогда лорд Рочестер делал в ее комнате?

– Похищал ее подвеску, мисс.

К несчастью, когда Дживс произнес эти слова, Джил как раз отпила глоток шампанского и поэтому поперхнулась. А так как ее собеседник счел бы недопустимой вольностью шлепнуть ее по спине, ей пришлось довольно долго откашливаться, прежде чем она снова смогла говорить.

– Похищал подвеску миссис Спотсворт?

– Да, мисс. Это длинная и довольно запутанная история, но если вы желаете, чтобы я пересказал вам ее вкратце, останавливаясь лишь на основных моментах, буду рад это сделать. Вам интересно было бы узнать истинное положение дел его сиятельства, завершившихся, как я уже упомянул, присвоением принадлежащей миссис Спотсворт драгоценности?

– Да, Дживс, – еще не отдышавшись, еле выговорила Джил.

– Очень хорошо, мисс. В таком случае я должен повести речь о том, «кто любил без меры и благоразумья, и в жизни слез не ведав, льет их, как целебную смолу роняют аравийские деревья».

– Дживс!

– Да, мисс?

– Что вы такое городите?

Дживс обиделся.

– Я пытался объяснить, что в народные букмекеры его сиятельство пошел исключительно из любви к вам.

– В букмекеры?

– Обручившись с вами, мисс, его сиятельство решил – и вполне справедливо, на мой взгляд, – что для содержания жены ему потребуется доход существенно более высокий, чем он располагал до этого. Перебрав и взвесив преимущества ряда других профессий, он избрал карьеру букмекера для общедоступных трибун и принял фирменное название Честный Паркинс. Я исполнял при нем должность помощника. Мы оба носили накладные усы.

Джил открыла было рот, но, видимо, почувствовав, что слова тут бессильны, снова закрыла.

– Первое время предприятие приносило вполне неплохую прибыль. В Донкастере удача нам настолько улыбнулась, что за три дня мы сколотили сумму в четыреста двадцать фунтов и в самом оптимистическом настроении отправились в Эпсом на Дубки. Однако там его сиятельство поджидала катастрофа. Дело не в отливе и приливе, эта метафора была бы здесь неточна. На его сиятельство обрушилась одна гигантская волна цунами, иначе говоря, капитан Биггар, мисс. Он выиграл у его сиятельства двойной: пять фунтов на Люси Глиттерс при ста к шести и весь выигрыш – на Мамашу Уистлера по стартовой ставке.

– И какая была стартовая ставка? – еле слышно спросила Джил.

– К великому моему прискорбию, тридцать три к одному, мисс. А поскольку он сгоряча не согласился своевременно расторгнуть пари, в результате этого обвала его сиятельство оказался должен капитану Биггару свыше трех тысяч фунтов, и никаких средств, чтобы расплатиться по этому обязательству.

– Бог мой!

– Да, мисс. Его сиятельство вынужден был броситься в довольно поспешное бегство с ипподрома, преследуемый капитаном Биггаром, который ехал за нами и кричал: «Жулики!» Мы все же сумели оторваться от него где-то милях в десяти от Рочестер-Эбби и уже надеялись, что все благополучно кончилось и в памяти капитана Биггара его сиятельство навсегда останется смутной безымянной фигурой в моржовых усах. Однако судьба распорядилась иначе, мисс. Капитан, идя по следу, настиг его сиятельство здесь, разоблачил его инкогнито и потребовал, чтобы с ним немедленно рассчитались.

– Но у Билла ведь денег нет.

– Вот именно, мисс. Его сиятельство сослался на это обстоятельство. И тогда капитан Биггар предложил, чтобы его сиятельство завладел подвеской миссис Спотсворт, а когда его сиятельство хотел отказаться, убедил его, заявив, что несколько лет назад сам лично преподнес это украшение миссис Спотсворт и потому имеет моральное право позаимствовать его. Эта версия теперь, по здравом размышлении, представляется малоправдоподобной, но он изложил ее с таким множеством подтверждающих подробностей, что тогда мы ему поверили, и его сиятельство, клявшийся, что никогда не согласится, согласился. Я понятно излагаю, мисс?

– Вполне. Вам не мешает, что у меня голова кружится?

– Нисколько, мисс. Затем встал вопрос, каким образом это осуществить, и в конце концов было решено, что я уведу миссис Спотсворт из ее комнаты, сообщив ей, что в разрушенной часовне видели леди Агату, а его сиятельство в ее отсутствие завладеет подвеской. Хитрость удалась. Драгоценность вручили капитану Биггару, и он увез ее в Лондон с тем, чтобы заложить и деньги поставить на ирландскую лошадь Баллимор, чьи шансы он оценивал очень высоко. Что же до лиловой пижамы его сиятельства, о которой вы отозвались с таким неодобрением, то я надеюсь убедить его сиятельство, что спокойный голубой или фисташково-зеленый…

Но Джил к вопросу о рочестеровских пижамах и планируемых мерах по искоренению их лиловости осталась равнодушна. Она колотила кулаком в дверь библиотеки.