Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я пойду, мне пора.
– Ни пуха, мальчик. Держись. Никольское шоссе… Сразу за семнадцатым километром… И ворота с голубками… Клювик в клювик… Какая дурацкая пошлость! – вдруг сказала она с неожиданной злостью. – Не так ли и мы с тобой, Ларочка! – передразнила она кого-то и сплюнула от отвращения.
* * *
Пафнутьев уже положил трубку, но все еще, казалось, слышал рыдания этого, в общем-то сильного парня. И почему-то вспомнилась давняя история из школьного учебника – заяц, загнанный собаками, бросается к ногам охотника в поисках защиты. И охотник его спасает от собственных же разъяренных псов.
– Значит, и так бывает, – пробормотал Пафнутьев. Он оглянулся и с удивлением увидел, что женщина, которую допрашивал Дубовик, уже ушла. – Слушай, ты ведь нынче в моем подчинении?
– Нынче – да, – улыбнулся Дубовик, и знаменитый его нос опять налился какой-то неведомой жизненной силой.
– Тогда записывай… Светлана Игоревна Королева… Примерно двадцать лет… Плещеева, восемь… Это ее адрес. Пропала вчера. Похищение.
– Но я разбираюсь с Заварзиным, – попробовал возразить Дубовик.
– С Заварзиным уже разобрались, – невозмутимо ответил Пафнутьев. – Пиши дальше… В похищении подозреваются работники авторемонтного кооператива… Феклисов, Махнач и Подгайцев. Вот их данные, – Пафнутьев протянул листок.
– И что мне с этими данными?
– Ты лучше меня знаешь, что делать с этими данными. Срочно к Королевой. Подробный опрос, фото во все отделения, всем участковым. Группы по адресам этих кооператоров. Опросы, допросы, протоколы и так далее. Забирай моих оперативников. Подключай своих. Анцыферов тебе еще пару выбьет. Советую настоятельно – пройдись по адресам Голдобова и Заварзина.
– Голдобов? Начальник управления торговли похищает девок с улицы?
– Советую очень настоятельно, – повторил Пафнутьев. – В моей просьбе прошу не отказать, – добавил он без улыбки.
– А ты?
– А я буду искать этого парня, пока он не перестрелял полгорода. А он может. У него винтовка с оптическим прицелом. И если он начнет охоту… А он может начать охоту… Созрел.
– Откуда знаешь про винтовку?
– Он сам сказал.
– И ты поверил?
– Да. В таком состоянии врать невозможно. – Я у него в долгу. А долги надо платить. Если хочешь оставаться человеком. Позвонит – скажи, что все силы областной милиции брошены на поиски его Светки. Успокой, как можешь. Если потребует задействовать воинские части, артиллерию и авиацию – скажи, что танки уже вышли на исходные рубежи.
– Ну, так уж и танки! – воскликнул Дубовик, который, похоже, все слова Пафнутьева принял всерьез. И когда тот вышел. Дубовик все еще ворчал себе под нос. – Надо же – танки, авиация, артиллерия… А что обстреливать, скажите, пожалуйста? Гараж?
Пафнутьев вышел из прокуратуры и, хотя в его распоряжении была машина, отправился по улице пешком.
– Я свободен? – крикнул водитель.
Пафнутьев обернулся – свободная машина не будет слишком долго стоять во дворе. Вернулся и сел рядом с водителем.
– Садовая, – коротко бросил он.
– Так это через дорогу, Паша!
– Садовая. Гастроном.
Халандовский был на месте. Поскрипывая, гудел вентилятор, в углу стоял ящик с пивом. Сам хозяин в распахнутой рубашке сидел за столом. Увидев в дверях Пафнутьева, улыбнулся, сверкнув бесконечно печальными глазами, сдвинул бумаги в сторону, протянул мягкую волосатую руку.
– Рад тебя видеть, Паша, живым и невредимым. Кругом трупы, кровь и смерть, а ты… Хоть бы хны! Глоточек?
– Потом, Аркаша, потом. Ты не переживай, я наверстаю. Я тебя догоню.
– О! Какая самонадеянность, – Аркаша покачал головой. – Стремление похвально, но неосуществимо. Тебе, Паша, меня уже никогда в этом деле не догнать.
– Но похвально хотя бы стремление! – усмехнулся Пафнутьев. – Скажи мне, Аркаша, что случилось с твоим шефом?
– А ты не знаешь?
– Я знаю только то, что наши на дороге увидели.
– А… – Халандовский налил пива в граненый стакан, выпил, прислушался к себе и, видимо, убедившись, что пиво пошло по назначению, поднял глаза. – Помнишь, Паша, я говорил тебе, что он может сделать ошибку? Он ее сделал. Он нехорошо повел себя с одним человеком.
– С кем?
Мохнатый палец Халандовского указал на потолок.
– Первый? – прямо спросил Пафнутьев.
– Похоже на то, Паша. Я думал, что он на довольствии у Голды. Оказывается, все далеко не так, все гораздо сложнее и естественнее… Они оба были друг у друга на довольствии. Симбиоз. Есть такое ученое слово. Оно означает…
– Знаю, Аркаша. Дальше.
– Помнишь, я говорил о фотографиях, которые вручил однажды нашему общему другу Голдобову Илье Матвеевичу? Так вот при обыске у Голдобова их не найдешь. Но ты их найдешь у Первого, если таковой обыск случится. По некоторым признакам я понял, что Голдобов все-таки показал Первому фотографии. И мой тебе совет… Будешь у Первого, а ты у него будешь… Он наверняка захочет знать о твоих поисках и находках… – Халандовский поднял свой мохнатый палец, но теперь в этом жесте было предупреждение и даже восхищение собственной прозорливостью. – Так вот не повтори Илюшину ошибку. Упаси тебя Бог сказать нечто такое, в чем он может усмотреть угрозу скрытую или явную. Преданность! Только преданность должна сверкать в твоих глазах, только робость и признательность за то, что тебе позволено предстать перед столь высоким лицом.
– Неужели он? – озадаченно проговорил Пафнутьев.
– Не сомневайся, Паша… Я ведь тоже, с утра успел кое-где побывать, вопросы кое-какие задал… Вали все на Голдобова, на Заварзина, на кого угодно… А у него можешь просить только понимания и поддержки. Но не вздумай требовать. Первый… не очень умный человек, но у него звериное чувство опасности. И власть. А власть – это больше, чем ум, Паша. Власть вполне может заменять ум и даже очень успешно.
– Времена меняются, – неопределенно заметил Пафнутьев.
– Забудь об этом! – с неожиданной живостью ответил Халандовский. – Забудь и выбрось из головы. Времена меняются! Но не при жизни одного поколения. Люди остаются прежними.
– Ты не веришь в перемены?
– Я верю в перемены! – Халандовский попытался порывисто вскочить, но у него не получилось и он остался в кресле. – Я верю в перемены! Я жду их с нетерпением и даже с опаской.
– Почему с опаской?
– Потому что я не верю в счастливые перемены. Подозреваю, что их не бывает. – И потом, Паша, тебе нужно пореже присутствовать на разных совещаниях, поменьше читать газеты и слушать радио. Отключись от этих пустобрехов и оглянись вокруг… И убедишься – ничего не меняется.
Пафнутьев хотел что-то ответить, но смолчал. Не хотелось ему сейчас вступать в спор, для этого будет другое время. Да и пришел он не за этим.