— Сумасшедший, — выпалила она ему в лицо и недоверчиво покачала головой. — Идиот! Дурак!

Чувствуя свое бессилие, Нейтли несколько секунд в волнении бегал по комнате, а потом бросился в гостиную, чтобы запретить друзьям смотреть на свою возлюбленную. Она же тем временем, стоя перед ними в одних трусиках, жаловалась на Нейтли.

— А почему, в самом деле, нельзя? — спросил Данбэр.

— Почему нельзя? — воскликнул Нейтли. — Потому что теперь она моя, и это нехорошо, если вы увидите ее неодетой.

— Почему нехорошо? — спросил Данбэр.

— Слышишь? — сказала нейтлева девица, пожимая плечом.

— Если не хочешь, чтобы мы на нее смотрели, заставь ее одеться, — запротестовал Заморыш Джо. — Какого черта тебе от нас-то нужно?

— Она меня не послушается, — робко признался Нейтли. — С этой минуты, если она появится в таком виде, вы все обязаны закрывать глаза или смотреть в другую сторону. Договорились?

— Мадонна! — в отчаянии закричала его дама и зашагала прочь из комнаты.

— Ты сумасшедший! — добродушно заметил Йоссариан. — Я вынужден это констатировать.

— Эй, ты с ума сошел или что? — спросил Заморыш Джо, обращаясь к Нейтли. — Тебе еще только осталось запретить ей шляться по улицам.

— С этой минуты, — заявил Нейтли своей девице, — я запрещаю тебе шляться во улицам.

— Почему? — спросила она с любопытством.

— Почему? — взвизгнул он от изумления. — Потому что это некрасиво, вот почему.

— Почему некрасиво?

— Потому что нельзя, — настаивал Нейтли. — Нехорошо, когда такая славная девушка, как ты, ищет себе мужчин. Я буду давать денег, сколько тебе надо, и тебе больше не придется заниматься этим делом.

— И что же я вместо этого буду делать целый день?

— Что делать? — сказал Нейтли. — То же, что делают все твои подруги.

— Мои подруги ходят по улицам и выискивают мужчин.

— Тогда заведи себе новых подруг. Я не желаю, чтобы ты вообще зналась с такими девицами. Проституция — это позор. Это знают все, даже он. — И Нейтли доверчиво обернулся к своему постоянному оппоненту — противному старикашке: — Я прав?

— Нет, не прав, — ответил старик. — Проституция дает ей возможность встречаться с людьми. Благодаря своей профессии она проводит много времени на свежем воздухе и занимается полезными физическими упражнениями.

— Отныне, — сурово заявил Нейтли своей подруге, — запрещаю тебе общаться с этим аморальным типом!

— Пошел ты к черту! — ответила девица, закатывая глаза под потолок. — Что он от меня хочет? — взмолилась она и сжала кулаки. — Убирайся! — сказала она угрожающе. — Тупица! Если ты думаешь, что у меня такие скверные подруги, скажи своим приятелям, чтобы они не крутили с ними шуры-муры.

— Отныне, — сказал Нейтли своим друзьям, — я полагаю, что вы, ребята, прекратите увиваться около ее подруг и угомонитесь.

— Мадонна! — закричали его друзья, закатив глаза под потолок.

Нейтли начисто сошел с ума. Он хотел, чтобы все они немедленно влюбились и женились. Данбэр может жениться на девке Орра, а Йоссариан мог бы влюбиться в сестру Даккит или в кого угодно. После войны все они могли бы работать у его отца и воспитывать детей в одном и том же провинциальном учебном заведении. Мысленно Нейтли видел все это с предельной четкостью. Любовь превратила его в романтически настроенного идиота. Когда друзья отвели его обратно в спальню, он начал пререкаться со своей пассией по поводу капитана Блэка. Она согласилась никогда больше не спать с капитаном Блэком и не давать ему нейтлевых денег, но отказалась поступиться своей дружбой с беспутным старикашкой, который с таким оскорбительно-насмешливым видом наблюдал за бурным романом Нейтли и наотрез отказывался признать, что Конгресс США — величайший в мире совещательный орган.

— Отныне, — твердым голосом приказал Нейтли своей девице, — я категорически запрещаю тебе даже разговаривать с этим отвратительным стариком.

— Опять за старика взялся! — Девица чуть не плакала. — Почему?

— Потому что ему не нравится палата представителей.

— Боже мой! Что с тобой произошло? — воскликнула девица, запустив обе пятерни в свои каштановые локоны.

Но когда Нейтли уезжал, она очень по нему скучала и пришла в ярость оттого, что Йоссариан изо всех сил дал Нейтли по физиономии и ее друг оказался в госпитале со сломанным носом.

В том, что Йоссариан двинул Нейтли по носу в День благодарения, был целиком виноват сержант Найт. Случилось это после того, как вся эскадрилья почтительно поблагодарила Милоу за фантастически обильную трапезу. Офицеры и сержантско-рядовой состав обжирались полдня. С безграничной щедростью Милоу раздавал каждому желающему непочатые бутылки виски, и еще до наступления темноты повсюду белели меловые лица упившихся молодых солдат — они валялись как трупы на каждом шагу. В нос шибало винным перегаром. А многие еще продолжали возлияния, и буйное веселье не прекращалось. Грубая, необузданная вакханалия шумно разлилась по базе, через лес докатилась до офицерского клуба, захлестнула госпиталь и расположение зенитных батарей. В эскадрилье начались драки, а один раз дело дошло до поножовщины.

В палатке разведотдела капрал Колодный, балуясь пистолетом, прострелил себе ногу. Ему тут же намазали марганцовкой десны и пальцы ног, сунули в санитарную машину, и, пока машина мчалась в госпиталь, капрал лежал на спине, а из его раны хлестала кровь. Люди с порезанными пальцами, разбитой головой, с желудочными коликами и переломанными ногами с покаянным видом ковыляли к санчасти, где Гас и Уэс мазали им десны и пальцы ног марганцовкой и выдавали таблетки слабительного, которые пациенты немедленно швыряли в кусты.

Веселый праздник затянулся далеко за полночь, ночная тишь то и дело нарушалась дикими, ликующими воплями, натужным кряхтеньем блюющих, стонами, смехом, угрозами, руганью и звоном разбиваемых о камни бутылок. Издалека доносились похабные песни. В общем, гульба была похлеще, чем в новогоднюю ночь.

Боясь, как бы чего не вышло, Йоссариан на всякий случай лег спать пораньше, и вскоре ему приснилось, будто он несется очертя голову вниз по бесконечной деревянной лестнице, выбивая каблуками громкую дробь. Тут он на мгновение проснулся и сообразил, что кто-то стреляет в него из пулемета. Первой его мыслью было, что Милоу снова атакует эскадрилью. Йоссариан скатился с койки на пол и, беззвучно молясь, лежал трепещущим комком. К горлу подступали рыдания. Сердце стучало, как паровой молот. Однако гула самолетов не было слышно. Издалека доносился пьяный счастливый смех. «С Новым годом, с Новым годом!» — знакомый, торжествующий голос злорадно кричал откуда-то сверху в перерывах между короткими, злыми пулеметными очередями. Йоссариан понял, что какой-то шкодник пробрался к пулеметным позициям: Милоу оборудовал их в горах после своего налета на эскадрилью, заботливо обложил мешками с песком и укомплектовал надежными людьми…