— Нет. Ты не испытаешь боли.

— На что будет похоже, когда я…

— Когда ты воскреснешь?

Я кивнула с колотящимся сердцем.

— Я точно не помню. Это случилось очень давно. Но мне рассказывали, что это напоминает пробуждение от поразительно глубокого сна.

— Я стану такой же, как твои сестры и Люси?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты и сам знаешь.

Он помедлил, отводя глаза.

— Возможно, поначалу. Молодой вампир испытывает желания и порывы, которые сложно укрощать. Но со временем ты справишься с ними, как это сделал я.

Меня затопила внезапная паника. Я была не в силах забыть презренное, распутное поведение вампирш, которых мы уничтожили, равно как и свой похотливый кошмар, в котором едва не набросилась на профессора. А ужасные преступления, которые совершил Дракула сразу после превращения? Он убил свою жену, детей и множество других людей!

— Меня создал брат, — поспешно ответил он на мои невысказанные мысли. — Тебя обращу я. Ты будешь другой, и я стану руководить тобой.

— А если ты не преуспеешь?

— Преуспею.

Я не испытывала подобной уверенности и спросила:

— Где мы будем жить?

— Здесь, там, где пожелаешь.

— Где угодно, кроме Англии. Мы не сможем вернуться туда.

— Это было бы неблагоразумно.

— Полагаю, нам придется избегать солнечных стран.

— Я обычно так и делаю.

— Куда бы мы ни отправились, нам придется брать с собой два огромных ящика земли, чтобы спать, и охранять их как зеницу ока.

— Да, но теперь, когда ты станешь вампиром в моей родной стране, все будет значительно проще. Мы можем спать вместе на земле Трансильвании.

Почему-то эта мысль показалась мне не слишком привлекательной.

— Расскажи мне о… питании. Что мы будем есть?

— Во время путешествий у нас будет широкий выбор людей. Дома есть животные в лесах и случайные путники.

Я подумала о своем последнем сне, мучительной жажде и отвращении, которое испытала, когда высосала жизнь из птицы. Смогу ли я пить кровь живых тварей? Каково это — напасть на человека и поглощать его кровь? Я содрогнулась при мысли об этом.

— Это станет твоей второй натурой, — заверил Дракула.

Меня охватил жар замешательства. Я действительно хочу навеки превратиться в существо, которое алчет крови других и не может без нее жить? А если я не научусь останавливаться, прежде чем моя жертва умрет? Мне вспомнился страх, который мы с профессором замечали в глазах цыган и других встречных жителей Трансильвании при виде меня. Они крестились и хватались за амулеты от дурного глаза. Каково это, когда весь мир вечно сторожится и боится тебя? Приятно ли больше никогда не прикасаться к еде, не подставлять лицо и плечи ласковому солнцу, не видеть своего отражения? Буду ли я счастлива, навсегда оставшись в этом одиноком замке? Если мы покинем Трансильванию, то нам придется целую вечность убегать и прятаться.

Я люблю Дракулу, но хочу ли навеки стать его невестой-нежитью?

По настороженному лицу Николае я поняла, что он проник в мой разум.

— Мина, подобные мысли — порождение страха Они перестанут тебя беспокоить после воскрешения.

— Это и пугает меня больше всего. Я не вынесу, если стану существом без чувств и совести.

— По-твоему, у меня нет совести?

— Есть. Но ты сам сказал, что тебе понадобились годы, даже века, чтобы обрести подобный самоконтроль. Ты не мог сдерживать даже собственных сестер! Чем ты докажешь, что сможешь учить и сдерживать меня?

— Я этого добьюсь.

Я поднялась со скамейки, прерывисто вздохнула и сказала:

— Николае, перед тобой я не могу притворяться. Ты знаешь все мои мысли и чувства. Тебе известно, как сильно я тебя люблю, как отчаянно сопротивлялась этой страсти с самого начала. Я думала, что приму мысль о вечном будущем рядом с тобой, но теперь, когда оно близко и реально… — Я покачала головой. — Нет, не могу.

— Не можешь? — Дракула удивленно, горько засмеялся.

— Нет. Я не хочу становиться вампиром.

— Боюсь, у тебя нет выбора, любимая. Если только ты не надумала меня убить. — В его глазах вспыхнула опасная искра.

— Я никогда не причиню тебе вреда, Николае.

— Тогда твоя судьба решена, Мина. У тебя нет иного выхода.

— Нет, есть.

— Неужели? И какой же?

Я спокойно ответила:

— Я просто вернусь к остальным и скажу, что, несмотря на окончательную смерть Дракулы и вопреки теории профессора об освобождении душ, вампирский яд по-прежнему течет в моих венах. Я велю мужчинам уничтожить меня.

— Что сделать? — Дракула треснул кулаком по роялю с такой силой, что инструмент взорвался оглушительным похоронным звоном и полированная черная деревянная крышка разлетелась облаком щепок. — Да ты рехнулась!

— Разве ты не понимаешь? Это освободит нас обоих.

— Нет! — взревел он. — Я не позволю этим мясникам коснуться тебя даже пальцем!

— Это мое решение. Мой выбор. То, чего я хочу.

— Мина, ты понимаешь, через что я ради тебя прошел? — Он схватил меня за плечи, яростно сверкая глазами. — Если ты умрешь, то только от моей руки, чтобы возродиться. Я четыреста лет ждал встречи с тобой! Теперь я тебя не отпущу!

Он пронзил меня взглядом, и я услышала мысль, которая вспыхнула в его голове, подобно молнии:

«Этот слабак, ее муж, никогда не получит ни Мины, ни ребенка, которого она носит!»

Я застыла. Я смотрела на него.

Правильно ли я услышала его мысли?

Он только что сказал… что я ношу ребенка?

Ребенка?..

Внезапно я все поняла. Так вот что имела в виду старуха-цыганка, когда сказала, что мое тело меняется. Все симптомы, которые мне довелось испытать в последние две недели — страшная усталость, озноб и головокружение, потеря аппетита, тошнота — следствие того, что я ношу ребенка, а не того, что превращаюсь в вампира?

Я увидела ответ в его глазах, услышала правду в мыслях. Лицо Николае исказила гримаса вины и жестокого разочарования. Он отпустил мои плечи и попятился.

Тут я подумала об освященном круге, который не смела нарушить. Что это значило? Я ахнула, внезапно припомнив, что ни разу даже не пыталась перешагнуть через крошки гостии, пока они не были уничтожены. Мой страх был слишком велик.

Я изумленно, испуганно схватилась за живот и в ужасе воскликнула:

— Ты знал и все же ничего не сказал? Ты собирался убить меня, превратить в чудовище и держать здесь в качестве своей невесты, в то время как я вовсе не была заражена, а носила в себе невинное дитя?