Надо сказать, однако, что к исторической литературе Джон Кеннеди, подобно многим американским интеллектуалам, относился критически. В частности, это объясняется тем, что в университетских и академических кругах труды по истории относят к исследованиям, но саму историю наукой не считают (термин science — наука — используется только по отношению к естественным областям; в гуманитарной же может быть исследование, но науки в подлинном смысле не бывает!). Такая позиция у Кеннеди проявлялась в суждении, далеко не всегда справедливом, что «история зависит от того, кто ее пишет».

С особым недоверием, на этот раз в основном справедливым, Джон относился к распространенным в Америке мемуарам и дневникам. Это отмечал, в частности, внимательный Т. Соренсен: «Выдумки в большинстве дневников и автобиографий вашингтонских деятелей уступают только бессовестности их авторов».

И всё же значительное внимание он, по свидетельству Жаклин, уделял европейской, особенно британской литературе. Что касается Второй мировой войны, то его удовлетворял шеститомник У. Черчилля. Наряду с ним Кеннеди с интересом читал литературу о причинах Первой мировой войны. Он выделял действительно серьезные работы Барбары Тачмэн «Пушки в августе» и Эдмунда Тэйлора «Падение династий».

Жаклин свидетельствовала, что супруг с интересом читал публикации китайского коммунистического лидера Мао Цзэ-дуна. Через статьи и речи последнего он пытался проникнуть в загадку прихода коммунистов к власти в Китае, а также определить свой курс по отношению к этой стране на близкое будущее. Не исключалось установление с великой восточноазиатской страной нормальных межгосударственных отношений, хотя президент считал необходимым с этим не торопиться. Скорее всего, сближение произошло бы после его повторного избрания, если таковое бы состоялось. Жаклин вспоминала также, что Джон несколько раз употреблял в выступлениях якобы вычитанное у Мао выражение о том, что «политическая власть рождается из дула винтовки».[41]

Только за чтением родные и близкие могли увидеть Джона в роговых очках — он был немного близорук, но тщательно это скрывал, никогда не появлялся в очках на публике, считая, что это лишило бы его ореола мужественности.

Белый дом при Кеннеди, как и при предыдущих президентах, состоял из трех секций. Но теперь разграничение между ними стало более четким, чем раньше. Центральная часть носила традиционное и несколько ироническое название mansion (особняк). К ней примыкали левое крыло и правое крыло.

Жилые помещения президента и первой леди находились на втором этаже центральной части.

Западное крыло составляли рабочие помещения Джона. Главными из них были Овальный кабинет (Овальный офис) на первом этаже (здесь президент принимал посетителей, подписывал официальные бумаги в присутствии своих помощников и других лиц и выполнял иные публичные функции, которые освещались средствами массовой информации) и находившаяся над ним Овальная комната (личный кабинет, в котором Джон работал над законопроектами, исполнительными распоряжениями и другими бумагами, иногда сам, чаще с кем-то из помощников). По соседству располагались внутренний плавательный бассейн и зал для пресс-конференций (он был рассчитан на несколько десятков журналистов и использовался нечасто, так как Кеннеди встречался со значительно большим числом корреспондентов вне пределов своей резиденции). В восточном крыле находились помещения Жаклин, ее секретарей и помощников, детские покои. Чуть поодаль — кабинет советника президента Банди. Значительную часть этого крыла занимали полицейское подразделение и Секретная служба (то есть охрана президента и его семьи).

Большую часть технических работников семья Кеннеди унаследовала от Эйзенхауэров. Но появились и новые люди, в основном те, кто ранее обслуживал Джека и Джеки. Среди них наиболее приближенными считались четверо. Это была прежде всего няня Мод Шоу, которой полностью доверяла Жаклин и которую очень любили Кэролайн и Джон-младший. Жаклин ей даже завидовала, иногда невольно выдавая свои чувства, но так, чтобы это не обидело Мод. За ней следовал чернокожий слуга Джона Джордж Томас, который заботился о личных нуждах президента и, главное, следил за его одеждой. Третьим был Джон О'Лири, личный шофер Кеннеди, одновременно выполнявший всевозможные поручения босса, в том числе самые интимные. Четверку замыкала доминиканка Патриция Пейрес — личная служанка Жаклин.

Познакомившийся в молодости с этикетом элитных кругов Великобритании, побывавший в качестве отпрыска посла на королевских приемах в честь высших иностранных гостей, Джон, при всем своем демократизме, счел достойным хотя бы отчасти ввести подобные нормы поведения в практику Белого дома.

Он перестал отправляться в аэропорт для встречи зарубежных гостей, в отличие от того, как это делали Трумэн и Эйзенхауэр. Даже самых высоких зарубежных деятелей Кеннеди встречал у южного входа в Белый дом. Точно так же прекратились отдающие чрезмерной вольницей званые обеды и банкеты, во время которых официальная часть продолжалась лишь несколько минут, а затем начиналось свободное общение. Теперь обычно приемы официальных гостей продолжались недолго. В основном это были деловые беседы, а обед или ужин (обычно тоже краткий и не очень обильный) проводился крайне редко, только для самых видных иностранных визитеров или лиц, по отношению к которым Кеннеди стремился продемонстрировать особое внимание.

Семейство Кеннеди ввело в обычай приглашение в Белый дом представителей интеллектуальной элиты. Первыми, естественно, были Гор Видал (состоявший в родстве с Жаклин) и Роберт Ли Фрост. Фрост, четырежды лауреат Пулицеровской премии, гениальный певец Новой Англии, посетил Джона вскоре после инаугурации (на которой он, как мы помним, выступал, читая свои стихи). Поэту уже было 88 лет. В 1963 году прославленный мастер скончался. Вслед за этим появление знаменитых интеллектуалов — ученых и деятелей искусства — в Белом доме стало регулярным. Там побывал один из создателей атомной бомбы Роберт Оппенгеймер, что явилось в какой-то мере пощечиной ФБР, которое вело наблюдение за физиком и даже безосновательно подозревало его в шпионаже в пользу СССР[42]. Точно так же консервативные круги сочли нарушением традиционных норм приглашение в президентскую резиденцию химика Лайнуса Полинга, получившего две Нобелевские премии за свои фундаментальные труды. Полинг был известен своей бесстрашной защитой американцев японского происхождения, во время Второй мировой войны интернированных по инициативе правительства Рузвельта, а после войны неустанной критикой «маккартизма» и требованиями запрета атомного оружия. Журналисты рассказывали, кто с одобрением, кто с негодованием, что Полинг отправился на президентский прием пешком — перед этим он целый день простоял в группе своих единомышленников перед Белым домом с плакатом «Запретите бомбу!».