– Да, – сказал Вепрь.

– Я же тебе говорил, – сказал Зеф, рассматривая портянку на свет. – У меня на таких чутье.

– Ну так вот, Мак, – сказал Вепрь. – Мы вас проверили, насколько это возможно при нашем положении. Генерал за вас ручается. С сегодняшнего дня вы будете подчиняться мне.

– Очень рад, – сказал Максим, криво улыбаясь. Ему хотелось сказать: «А ведь за вас-то Генерал передо мной не поручался», но он только добавил: – Слушаю вас.

– Генерал сообщает, что вы не боитесь радиации и не боитесь излучателей. Это правда?

– Да.

– Значит, вы в любой момент можете переплыть Голубую Змею и это вам не повредит?

– Я уже сказал, что могу бежать отсюда хоть сейчас.

– Нам не нужно, чтобы вы бежали… Значит, насколько я понимаю, патрульные машины вам тоже не страшны?

– Вы имеете в виду передвижные излучатели? Нет, не страшны.

– Очень хорошо, – сказал Вепрь. – Тогда ваша задача на ближайшее время полностью определяется. Вы будете связным. Когда я вам прикажу, вы переплывете реку и пошлете из ближайшего почтового отделения телеграммы, которые я вам дам. Понятно?

– Это мне понятно, – медленно проговорил Максим. – Мне не понятно другое…

Вепрь смотрел на него, не мигая, – сухой, жилистый, искалеченный старик, холодный и беспощадный боец, сорок лет боец, а может быть, даже с пеленок боец, страшное и восхищающее порождение мира, где ценность человеческой жизни равна нулю, ничего не знающий, кроме борьбы, ничего не имеющий, кроме борьбы, все отстраняющий, кроме борьбы, – и в его внимательных прищуренных глазах Максим, как в книге, читал свою судьбу на ближайшие несколько лет.

– Да? – сказал Вепрь.

– Давайте договоримся сразу, – твердо сказал Максим. – Я не желаю действовать вслепую. Я не намерен заниматься делами, которые, на мой взгляд, нелепы и не нужны.

– Например? – сказал Вепрь.

– Я знаю, что такое дисциплина. И я знаю, что без дисциплины вся наша работа ничего не стоит. Но я считаю, что дисциплина должна быть разумной, подчиненный должен быть уверен, что приказ разумен. Вы приказываете мне быть связным. Я готов быть связным, я годен на большее, но, если это нужно, я буду связным. Но я должен знать, что телеграммы, которые я посылаю, не послужат бессмысленной гибели и без того несчастных людей…

Зеф задрал было бородищу, но Вепрь и Максим одинаковым движением остановили его.

– Мне было приказано взорвать башню, – продолжал Максим. – Мне не объясняли, зачем это нужно. Я видел, что это глупая и смертельная затея, но я выполнил приказ. Я потерял троих товарищей, а потом оказалось, что все это – ловушка государственной прокуратуры. И я говорю: хватит! Я больше не намерен нападать на башни. И более того, я намерен всячески препятствовать операциям такого рода…

– Ну и дурак! – сказал Зеф. – Сопляк.

– Почему? – спросил Максим.

– Погодите, Зеф, – сказал Вепрь. Он по-прежнему не спускал глаз с Максима. – Другими словами, Мак, вы хотите знать все планы штаба?

– Да, – сказал Максим. – Я не хочу работать вслепую.

– А ты, братец, наглец, – объявил Зеф. – У меня, братец, слов не хватает, чтобы описать, какой ты наглец!.. Слушай, Вепрь, а он мне нравится. Не-ет, глаз у меня верный…

– Вы требуете слишком большого доверия, – холодно сказал Вепрь. – Такое доверие надо заслужить на низовой работе.

– А низовая работа состоит в том, чтобы валить дурацкие башни? – сказал Максим. – Я, правда, всего несколько месяцев в подполье, но все это время я слышу только одно: башни, башни, башни… А я не хочу валить башни, это бессмысленно! Я хочу драться против тирании, против голода, разрухи, коррупции, лжи… против системы лжи, а не против системы башен! Я понимаю, конечно, башни мучают вас, просто физически мучают… Но даже против башен вы выступаете как-то по-дурацки. Совершенно очевидно, что башни ретрансляционные, а значит, надо бить в Центр, а не сколупывать их по одной…

Вепрь и Зеф заговорили одновременно.

– Откуда вы знаете про Центр? – спросил Вепрь.

– А где ты его, этот Центр, найдешь? – спросил Зеф.

– То, что Центр должен быть, ясно каждому мало-мальски грамотному инженеру, – сказал Максим пренебрежительно. – А как найти Центр – это и есть задача, которой мы должны заниматься. Не бегать на пулеметы, не губить зря людей, а искать Центр…

– Во-первых, это мы и без тебя знаем, – сказал Зеф, закипая. – А во-вторых, массаракш, никто не погиб зря! Каждому мало-мальски грамотному инженеру, сопляк ты сопливый, должно быть ясно, что, повалив несколько башен, мы нарушим систему ретрансляции и сможем освободить целый район! А для этого надо уметь валить башни. И мы учимся это делать, понимаешь или нет? И если ты еще раз, массаракш, скажешь, что наши ребята гибнут зря…

– Подождите, – сказал Максим. – Уберите руки. Освободить район… Ну хорошо, а дальше?

– Всякий сопляк приходит здесь и говорит, что мы гибнем зря, – сказал Зеф.

– А дальше? – настойчиво повторил Максим. – Гвардейцы подвозят излучатели, и вам конец?

– Черта с два! – сказал Зеф. – За это время население района перейдет на нашу сторону, и не так-то просто им будет сунуться. Одно дело – десяток так называемых выродков, а другое дело – десяток тысяч озверевших крестьян…

– Зеф, Зеф! – предостерегающе сказал Вепрь.

Зеф нетерпеливо отмахнулся от него.

– Десять тысяч озверевших крестьян, которые поняли и на всю жизнь запомнили, что их двадцать лет бесстыдно дурачили…

Вепрь махнул рукой и отвернулся.

– Погодите, погодите, – сказал Максим. – Что это вы говорите? С какой это стати они вдруг поймут? Да они вас на куски разорвут. Ведь они-то считают, что это противобаллистическая защита…

– А ты что считаешь? – спросил Зеф, странно усмехаясь.

– Ну, я-то знаю, – сказал Максим. – Мне рассказывали…

– Кто?

– Доктор… и Генерал… А что – это тайна?

– Может быть, хватит на эту тему? – сказал Вепрь тихо.

– А почему – хватит? – возразил Зеф тоже тихо и как-то очень интеллигентно. – Почему, собственно, – хватит, Вепрь? Ты знаешь, что я об этом думаю. Ты знаешь, почему я здесь сижу и почему я здесь останусь до конца жизни. А я знаю, что думаешь по этому поводу ты. Так почему же – хватит? Мы оба считаем, что об этом надо кричать на всех перекрестках, а когда доходит до дела – вдруг вспоминаем о подпольной дисциплине и принимаемся послушно играть на руку всем этим вождистам, либералам, просветителям, всем этим неудавшимся Отцам… А теперь перед нами этот мальчик. Ты же видишь, какой он. Неужели и такие не должны знать?

– Может быть, именно такие и не должны знать, – все так же тихо ответил Вепрь.