В.

Монтрё – Женева, авеню де Бо-Сежур

3-е May[155]

1964

Любовь моя,

хотел тебе послать орхидеи, но их не было.

Буду около полудня.

Бодренький Митюша звонил в пятницу вечером. Обнимаю, и обнимаю, и обнимаю тебя. Моя любовь. В.

for Véra

40 flowers = years

V.

Монтрё —

Нью-Йорк, 104-я Вест-стрит, 250

2 – X – 66

12:50 РМ

Душенька моя,

получил сегодня твою телеграммку, а вчера прелестную открыточку от Митюши: у него было интервью и фотография в газете тамошней, тульзской. Получил тоже от Минтона очаровательный end-papers с бабочкой (поразительно хорошо вылупившейся) – с одной стороны, и картой набоковских земель – с другой: попроси у него, если будет случай. Интересной почты другой нет – кроме Grove’ского издания миллеровского «Тропика рака» – уморительная авантюра некоего Егорова, русского переводчика. Я пишу страшно быстро, потому что вдруг сообразил, что, если сейчас не отправлю (т. е. до нашего с Еленой путешествия за ночными туфлями с 1.30-часовым в Лозанну), ты не получишь этого письма. Она расстроена делами Владимйра и плохо спала, потому что подложили под нею доску (сегодня вынули). Она мне теперь делает омлет, погода чудная, скучаю по тебе невыносимо.

В.

Не знаю, как эта штука складывается…

Завтра утром

Пожалуйста,

напиши конфирмацию

в Парк- Отель

и попроси ихнюю

=

Я опущу в деревне

Cymbidium lowianum

for Verochka

from VN, Ada & Lucette

(and Dmitri)

15 —IV—1969

4 – VII – 1969

Какая прелесть слышать твой чистый голосок в саду с моего балкона. Какие милые ноты, какой нежный ритм!

Cordially yours,

VN

Таормина, отель «Can-Доменико-палас» —

Монтрё, отель «Монтрё-палас»

6 —IV – 1970

Таормина

Здраствуй, мой ангел!

Как я уже докладывал тебе и Митюше монзовскому по телефону вчера, ночная поездка была благополучная и бессонная, в таком же неинтересном wagon-lit, как монтримский. Я велел совершенно выключить инфернальное отопление в моем купе, после чего постепенно стало ужасно холодно. Среди ночи I called for wine, и проводник принес мне полбутылку полудоброго руффино. Меня ждал подчеркнуто старый отельный автошарабан. Гостиница прелестная, т. е., вернее, ее прелесть очень скоро прорастает сквозь фасонистые недостатки. Постель чудно-мягкая, но настоящий шедевр – это просто тающее глубокое кресло в золотистых шелках. Твоя келья, смежная с моей, чуть побольше. Советую согласиться на апартамент с гостиной.

Меня ждал дар – полдюжина больших апельсинов – в нарядной корзине – и превкусная визитная карточка директора, Freddie Martini. Выхаркнул последний комок черной мокроты Рима и сразу отправился на четырехчасовую прогулку. Поддувал холодный ветер, но было солнечно и летало много бабочек. Маленькая здешняя Euchloe ausonia носилась над оранжевым ковром диких хризантемок. Обедал в ауре зачаточной дружбы с меркантильным метром д’отеля и лег спать в девять. Меня разбудил около трех очень голодный, очень одинокий, очень профессиональный комар, ловко исчезнувший в белой высоте стен, из которых можно было бы выкроить еще три таких келей. Ставни раскрылись податливее, чем предполагалось. Я попал на первое представление абрикосового и голубого рассвета. Вижу и море, и (с балкончика) Этну, на которой и снег, и известного покроя шапка облака, не забыть попросить второе одеяло, и в бледной лазури серебрится звезда Киприды, русские прозаики всегда любили описывать южные красоты. Большой щебет в картпостальном саду; непременно привези мне книжку европейских птиц, она стоит рядом с западноамериканскими на моих «кухонных» полках, правовато и низковато.

Сейчас буду бриться и купаться, а в семь – раньше не подают – позвоню, чтобы прислали café complet, после чего втянусь в горы за городом, не горы, не горы – склоны, поросшие оливой между двух деревушек. Мне очень ты недостаешь, мое драгоценное существо!

В.

Таормина, отель «Сан-Доменико-палас» —

Монтрё, отель «Монтрё-палас»

11:00 утра

Вторник

7 апр.

Любовь моя,

вчера было безоблачно и, несмотря на ледяной фон воздуха, летало много бабочек в защищенных от ветра овражках и оливковых рощах. Возился с восьми утра до после полудня, стараясь поймать разных быстролетчиц, и кое-что интересное уже добыл. Съел бутерброд в случайном кафе. Два часа сидел на солнце в нашем райском отельном саду, а потом пошел покупать мелочи, и по этому поводу хочу тебя, мою душку, просить вот о чем:

Привези мне: 1) три-четыре саше лавандовых, аптекарь знает какие, с изображением дамы на мешочке. Мне тут совали то порошок против насекомых, то снадобье благовонное для клозета (дурра, понимавшая по-английски превратно, поняла мой американский for the closet); и 2) непременно хотя бы одну тубу Mennen Brushless Shaving Cream. Тут ничего нельзя достать brush-less’a, кроме страшноватой «Noxzema», made in Italy, судя по литературе на тубе: Apply while your whiskers are warm and wet. Keep out of reach of children. (А то будет, что было с Гумбертом.)[156]