Ее спутник стали расспрашивать стариков о их жизни. Клара и Беллер смущенно отнекивались, что рассказывать им нечего, но вскоре выяснилось, что в молодости они много путешествовали и что давно были счастливы вместе, хотя и жили бедно. Потом порыв ветра, взявшийся невесть откуда – Шиара винила в этом Длань, – сорвал мешковину со входа, и глиняный светильник упал с крюка на стене. Богиня шевельнула пальцем, и горящий светильник медленно опустился на пол, не разбившись и не расплескав масло. Увидев такое чудо, старики поняли, кто перед ними, преклонили колена и стали молить Богиню извинить их за скромный прием. Шиара медленно опустила веки, и мир вокруг Нее и Длани замер, окутавшись сумраком. «Их надо вознаградить», – сказала Богиня. «Ты права, – ответил Длань. – Что Ты предлагаешь?» – «Я сделаю так, чтобы их сад всегда обильно плодоносил и приносил хороший урожай в любую погоду». – «Погодой повелевает Твоя сестра Корис. А от еды они растолстеют и обленятся. Они такого не хотят». – «Тогда пускай их хижина станет храмом, а они – жрецами, и все бедные странники будут находить здесь приют». – «Работы они не боятся и с радостью будут Тебе служить, но это очень утомительно. Они такого не хотят». – «Тогда я верну им моло…» – «Даже не думай! Они прожили долго и хорошо знают, что такое старость. Не заставляй их снова проходить через это. Они такого не хотят!» – «Чего же, по-твоему, они хотят, злой обманщик?» – «А Ты сама это выведай, Твоим добрым путем».

Слушатели захохотали в голос. История и рассказчик им нравились.

– Богиня направила в сумрак луч света, прямо сквозь тела Клары и Беллера, к их духу. Длань отвернулся, зажмурился и застонал, как от боли. «Ну вот, – поморщился он. – Теперь Ты знаешь». – «Нет», – сказала Шиара. «Не нет, а да. Ты все знаешь. Но Ты этого не сделаешь». – «Чтобы они умерли в объятиях друг друга? – удивилась Шиара. – Неужели они действительно этого хотят? Не сейчас, когда это греза о богах и о неведомом времени, а в тот миг, когда одному из них придет время умирать? Неужели тогда они подумают, что не хотят жить друг без друга?» – «Да-да, я понимаю, – сказал Длань. – Не очень приятно сознавать, что Тебе они поклоняются меньше, чем друг другу». – «Ты хочешь, чтобы я уговорила Смерть, – вздохнула Богиня, – хотя прекрасно знаешь, что мы наложили на это запрет. Жаль, что Палион сейчас не с нами: он знаком со Смертью». – «Мне тоже жаль, – кивнул Длань. – Палион красив и отважен, а я уродлив и глуп, не гожусь тебе в спутники. Эвани любит меня, потому что я Ей полезен, я даю Ее душе отдохнуть от торговых хлопот, но Ты все воспринимаешь иначе». Голос Шиары превратился в целый хор голосов: «А если и другие этого захотят? Люди капризны и переменчивы, Эвани наверняка тебе об этом говорила. Они находят единение в Нашем причастии, но когда-нибудь научатся находить единение в себе самих. Что будет, если все люди начнут расставаться с жизнью не из страха, а по любви? Неужели нам придется переделывать все заново и, может быть, как-то иначе, чтобы добиться других результатов?» Внезапно посерьезнев, Длань прошептал: «Все мы – Смерть: Матерь-Волчица пожирает, Палион убивает, Роза Ветров разрушает камень и вызывает бурление вод, я создаю орудия разрушения. И все мы – Твои тени». – «Прекрати!» – воскликнула Богиня. Длань застыл, как и остановленный мир смертных. «Я пришла сюда, чтобы что-то узнать, – сказала Шиара, – и теперь я это узнала». Она шевельнулась, и весь мир вокруг зашевелился. Старики заморгали и поглядели друг на друга, будто только что очнулись ото сна. «Сделайте милость, – сказала Шиара, доставая из кармана Книгу-колоду. – Вытяните каждый по карте, нам на дорогу». Старики удивились, но потом старуха со смешком произнесла: «Очень хороший обычай. Надо бы его запомнить». – «Помоги мне, приятель», – сказала Богиня. Длань перетасовал колоду и протянул ее старикам. Клара вытянула перевернутый Разлад, а Беллер – двойку Жезлов. Старуха ойкнула, ненароком порезав палец острым краем карты. Старик взял ее руку, и Клара, заметив, что у него тоже кровоточит палец, нежно поцеловала порез. Беллер сделал то же самое. «Да будет так», – сказала Шиара Длани. Старики прожили еще несколько драгоценных лет, их сад обильно плодоносил, а ветхая хижина чудесным образом не разрушалась. Но однажды, в ясный солнечный день, Клара пошла набрать воды в котелок, и ее сердце, которое всегда и всему радовалось, не выдержало. Она вскрикнула. Беллер подбежал к ней и обнял ее. Слов не было, потому что слов нет. Не знаю, что они чувствовали, не знаю, видели ли они свой конец, но когда муж обнял жену, они облеклись древесной корой, и на ветвях с одной стороны появились дубовые листья, а с другой – вязовые. Там, где только что стояли два человека, возникли два дерева – дуб и вяз – с переплетенными стволами и ветвями. Свершилось чудо. Эти два дерева стоят там до сих пор, но я не скажу вам, где именно, потому что есть вещи, которые не ищут, а только находят, вот как Богиню и ее спутников.

Сильверн закрыл глаза. Кто-то протянул ему кружку пива, и Сильверн благодарно ее осушил. Слушатели разразились одобрительными возгласами.

Он открыл глаза. Рядом с ним стояла Алекта.

– Великолепная история, – негромко сказала она. – Жаль, что кверки ничего в ней не поняли.

Сильверн удивленно взглянул на нее. Мало кто знал, о чем на самом деле говорится в этой истории. Дуб был символом Блистательной империи, а вяз – символом Пандекта; если бы эти два государства объединились, то существовали бы вечно. Отец Сильверна, разумеется, это знал, но и он воздерживался от намеков на такое толкование.

Алекта села в кресло и кивнула девушке с гитарой. Негромко зазвучали резкие медленные аккорды. Отсчитав несколько тактов, Алекта запела:

Пусть наш путь не завершен, холодный ветер лих.

Сложите здесь поклажу, ночь мы переждать должны.

Стряхните пыль с моих подошв и тени с плеч моих,

Закройте двери перед ветром, веющим с луны.

Знайте, лик неверный сей

Вырван из морских зыбей,

В ночь приносит отблеск дней

Только для игры теней.

Потеряв, не сыщешь вновь

Свежесть, прежнюю любовь.

Вера в нас не такова ли?

Обрели и потеряли.

Ее явно необученный голос обладал грубой силой, и слова песни стальным клинком пронзали грудь. «Ты