– Алекс! – крикнула Наоми, и он понял, что она зовет не первый раз.

– Извини, извини, – отозвался он, – я тут. Что там делается?

– Дай мне лучевую с «Годалмингом». Сейчас же.

Алекс пошарил и нашел нужный корабль. Пират, воевавший на стороне подполья. Он обнаружился на краю флота Наоми, почти напротив убитого «Дерехо». Световой лаг был невелик, позволял вести нормальный разговор.

– «Годалминг», – начала Наоми, – говорит «Росинант». Вы отклонились от предписанной позиции.

Ей ответил грубый голос старика:

– Расстрелять сраных мудаков. Мы справимся, «Росинант».

– Нет, – ответила Наоми.

Алекс открыл схему, но разглядел не сразу. Кружащие по спирали корабли дразнили, заманивали их союзников, пока один не отбился слишком далеко. И тогда, словно другая часть общего тела, вражеские корабли развернулись и стали мощно ускоряться по курсу, отрезавшему «Годалминг» от помощи.

– Ничего, – упорствовал голос «Годалминга», – бывало хуже.

«Сдаться не стыдно. В смерти нет чести».

Тактическая схема выдала новое предупреждение. Еще пять красных точек одномоментно выскочили из пяти врат. Теперь Алекс знал, кто они такие. Охотники.

Он уже настраивал лучевую связь для новых приказов против нового врага, когда увидел еще один переход. Маленькое стремительное пятнышко уже жестко тормозило, сбрасывая скорость, чтобы не врезаться с разгона в станцию кольца. «Роси» оценил перегрузку в без малого двадцать g. Даже если вся команда находилась в жидкостных амортизаторах, такое ускорение угрожало им не меньше предстоящего боя.

– Наоми?

– Веди к ним, – сказала она.

Некогда было разъединяться с «Соколом», поэтому Алекс взял управление обоими кораблями, резко развернул их и задал согласованную тягу, позволявшую идти бок о бок. Тот стремительный крошка не мог их видеть из-за собственного выхлопа, зато для остальных «Роси» был как на ладони. А смотрели они единым взглядом. И мыслили одним разумом. Алекс задал расчет прицела, синхронизировался с «Соколом» и выпустил вдоль курса врага болванку рельсовой. Враг начал уклонение раньше, чем пошел снаряд. Алекс переключился на торпеды, выпустил плотную стаю, настроив их на детонацию между кораблем и станцией.

Торпеды уже пошли, когда «Годалминг» выбросил сигнал бедствия и замолчал. Торпеды ползли по экрану как приклеенные. Алекс подгонял их усилием воли, наперекор законам физики. Ну, ради меня!

– Не попадут, – сказала Наоми.

– И не надо, – ответил Алекс – Просто хочу набросать им по курсу мусора.

Торпеды, рванув, погасли на экране, а «Роси» отследил расходящиеся вдоль того же курса энергетические выбросы и обломки металла. Быстрый кораблик вошел в эту волну, как камень в туман. Алекс затаил дыхание. В том районе и сейчас больше всего было пустоты, но при скорости этого кораблика даже крошка с обрезок ногтя величиной сделает дело…

Двигатель вражеского корабля погас. Алекс выдохнул.

– Молодец, – похвалил его по связи Амос.

– Бывает, что и повезет, – отозвался Алекс, тем не менее чуть покраснев от гордости.

– Тащи нас обратно, – попросила Наоми. – Поставь так, чтобы встретить Джима на выходе. Они подбираются к станции, но пусть сначала пройдут через нас.

Проходы были разные. Одни позволяли провести целый корабль – не коридоры, а подобие доков. Другие, как на «Роси» или «Соколе», были удобны для человека. В третьи едва удавалось проползти, а попадались и тонкие, как соломинка для коктейля. Возможно, имелись настолько маленькие, что и не разглядеть невооруженным глазом. Станция функционировала в разных масштабах, фрактал фракталом.

Жар у Джима не нарастал, зато начали неметь ноги и пальцы на руках. Поначалу их кололо иголочками, потом он перестал их чувствовать. Если посильнее сжать ладонь с ладонью, улавливал ноющую боль в глубине, а слабых прикосновений не ощущал. И еще ему не нравилась неравномерная дрожь в животе, как от электрического разряда. Танака больше не требовала докладывать о состоянии, а сам он не вызывался.

Проход, выбранный ими в этот раз, резко свернул, но Джим уже утратил чувство направления. Может быть, он уклонился к центру станции, а может, к наружной кожуре. Одно было ясно: Танака с неизменной уверенностью пробовала проход за проходом, а время уходило. Джим с Терезой вслед за Танакой свернули за поворот и попали в расширение на пересечении с другим коридором. Танака остановилась на развилке, набрала что-то на встроенном в запястье пульте. Об ее оскал можно было ножи точить.

– Вы что-то ищете? – спросил по открытому каналу Джим. – Станция великовата, чтобы надеяться случайно столкнуться с Дуарте.

В ответе Танаки звенело раздражение:

– У меня имеется полная карта, составленная «Соколом» на основании структуры и энергетических потоков, но она оказалась более приближенной и менее точной, чем ожидалось.

– Или здесь все меняется на глазах, – пожал плечами Миллер.

– Кроме того, у меня есть образцы химических маркеров – они принесли бы больше пользы, будь я в другом скафандре, но и так должны привести к цели. Есть помехи, но я добилась прогресса.

Миллер почесал себе нос, и у Джима он тоже зачесался.

– Не наблюдаю прогресса. Но склонная к насилию женщина в раздражении и при тяжелом вооружении… Я бы не шутил с таким сочетанием.

Тереза подплыла к Джиму. Она была бледна, вокруг глаз темнели круги, как от долгой бессонницы. Джим тронул ее за плечо, но она не сразу подняла глаза.

– Ты как, держишься? – спросил он.

– Я все время слышу мальчика, который скучает по сестре. По-моему, он говорит по-корейски. Я корейского не знаю, но его понимаю. Вавилонская башня наоборот.

– Не позволяй себя отвлечь, – приказала Танака.

Джим ждал, что Тереза огрызнется, но она только головой покачала.

– Я просто хочу найти папу.

– Сюда. – Танака указала в пересекший их тоннель косой коридор. – Здесь след яснее.

Она толкнулась дальше, Тереза за ней. Джим задумался, что они будут делать, если он выберет другую дорогу, вздохнул и двинулся следом. Он не оставит девочку Танаке.

– Видишь ли, – заговорил Миллер, – если правонарушитель – рецидивист, со временем начинаешь его узнавать.

Впереди стало светлее, коридор разветвлялся – словно артерия разошлась на две меньшие. Танака выбрала одну, и Тереза свернула за ней, натолкнулась на стену, выправилась.

– Я и забыл, до чего же не скучал по твоим коповским байкам, – сказал Джим.

– Все равно я здесь. Я не просто так это говорю. Когда видишь, как кто-то действует, начинаешь понимать, как он думает. Если Джо раз за разом вскрывает стену, чтобы пробраться на склад, ты, увидев вскрытую стену, начинаешь интересоваться, где был в ту ночь Джо. Люди ведь не меняются, в общем и целом. Выбрали стратегию, ее и держатся.