мая Рейган выступил с гораздо более примирительной речью, хотя все еще продолжал оказывать давление по вопросу прав человека. Горбачев, должно быть, лишь отчасти был спокоен за намерения Рейгана в отношении публичной дипломатии в Москве.

 

 

 

Горбачев в борьбе за перестройку

 

За первые два-три года своего правления Горбачев успешно устранил тех коллег, которые выступали против его прихода к власти, и даже тех из старого состава Политбюро, кто его поддерживал. Он также произвел масштабные кадровые изменения в партийной и правительственной бюрократии. Тем не менее, по мере того как его изменения в конкретной политике и даже в основных программах становились все более масштабными, многие из его собственной когорты и кадрового отбора становились консерваторами, представляя собой завуалированную оппозицию. Даже его второй помощник в руководстве партии, Егор Лигачев, призванный в центральное руководство самим Горбачевым, к 1988 году стал лидером мощного консервативного электората в руководстве. Если 1987 год начался с пленума ЦК, провозгласившего дерукратизацию и гласность, то февральский (17-18) пленум 1988 года представил гораздо более консервативную консолидирующую линию. Лигачев был на высоте и выступил с основным докладом перед ЦК - впервые это сделал не сам Горбачев. Лигачев предпринял язвительную атаку на эксцессы гласности, осуждая пагубное влияние рок-музыки, очернение советской истории и проявления местного национализма в странах Балтии, Закавказья и Средней Азии. Горбачев тоже выступил с большой речью на второй день пленума, решительно защищая перестройку и гласность, но он явно находился в обороне, и также считал необходимым занять среднюю позицию, призывая к балансу в историографии и утверждая "советский патриотизм" вместо местного национализма.

Февральский пленум также .исключил? Бориса Ельцина из числа кандидатов в члены Политбюро и назвал двух новых членов-кандидатов – Георгия Разумовского, либерала, и Юрия Маслюкова, нового главу Госплана. Хотя Маслюкова в то время многие считали "человеком Горбачева", он и Олег Бакланов, выросший до секретаря партии, были в основном представителями консервативных промышленных кругов.

Более консервативная линия в отношении гласности проистекала из опасений, что в некоторых кругах говорили о том, что выпустили джинна бесконтрольной свободы слова из бутылки. Генерал Дмитрий Язов на встрече с писателями в середине декабря 1987 года и в телевизионном интервью в середине января резко высказался по поводу статей (особенно в популярном журнале "Огонек"), которые считались порочащими честь советских военных.

Руководители партий в прибалтийских республиках и Молдавии жаловались на ослабление политической дисциплины и опасность экстремистского национализма в этих республиках в результате гласности. Первые крупные протесты по поводу населенного армянами Нгомо-Карабахского анклава в Азербайджане произошли всего за неделю до этого (11 февраля), а десять дней спустя они привели к резне армян в Сумгаите, Азербайджан. И Лигачев, и глава КГБ Виктор Чебриков уже несколько месяцев публично предупреждали об опасности этнического национализма. На февральской встрече Горбачев впервые созвал специальный пленум по национальному вопросу.

Наиболее тревожным, хотя бы из-за последствий для запланированной партийной конференции, является то, что целая серия региональных партийных пленумов, проведенных с ноября 1987 года по январь 1988 года, призванных поддержать перестройку и демократизацию, на самом деле не дала такого эффекта, а наоборот, усилила власть партийных консерваторов.

Пленум в середине февраля не привел к поражению Горбачева, но он ясно указал на силу оппозиции, выступающей против проведения перестройки дальше той точки, где она останется под надежным контролем партийной машины. Горбачев выбрал средний курс отчасти потому, что его тоже беспокоили эксцессы, а отчасти по тактическим соображениям. Он продолжал настаивать на необходимости гласности и демократизации, а также экономических реформ для перестройки.

Оппозиция внутри руководства также продолжала вести борьбу. 13 марта в "Советской" был опубликован необычайно реакционный трактат "Я не могу поступаться принципами" и приписываемая неизвестной ленинградской учительнице химии Нине Андреевой, она не только язвительно и горько нападала на перестройку, гласность и демократизацию, но и защищала коммунистическую ортодоксию и даже Сталина. Очевидно, что кто-то из высокопоставленных политических деятелей спонсировал публикацию этой антиформальной диатрибы. Она появилась как раз в тот момент, когда Горбачев уезжал с пятидневным государственным визитом в Югославию, а член Политбюро Александр Яковлев - на встречу идеологических руководителей коммунистической партии в Монголии. В течение двадцати дней партийные пропагандисты и многие местные газеты перепечатывали и использовали эту статью для сплочения консервативных сил, не встречая практически никакого реального противодействия. После возвращения Горбачева и Яковлева и только после двух, как сообщалось, бурных заседаний Политбюро 31 марта и 4 апреля (первое, по крайней мере, пока Лигачев был в отъезде из Мос кова), "Правда" 5 апреля напечатала авторитетную редакционную статью на целую полосу, в которой статья Андреевой была названа "идеологической платформой и манифестом антиперестроечных сил". Затем была развязана массированная кампания лагеря реформ.

В итоге консерваторы, особенно Лигачев, получили сильный отпор. Но этот эпизод показал, что в руководстве существовали сильные противоречивые взгляды, и паралич реформаторов в течение трех недель был тревожным знаком.

Расхождения в позициях продолжали появляться. 13 апреля, не критикуя гласность напрямую, Чебриков обрушился на подрывное вмешательство иностранных разведок в советские дела как на виновника разжигания националистических волнений и вражды. 7 мая около ста либералов, включая Сергея Григорьянца, в прошлом диссидента, а ныне редактора нового неавторизованного журнала "Гласность", создали новую политическую партию под названием "Демократический союз". Через два дня, когда группа еще собиралась, полиция нагрянула с обыском и арестовала четырнадцать человек, включая Григорьянца. Он был освобожден после недельного заключения, но всего через несколько дней его печатное оборудование было конфисковано. Горбачев продолжал настаивать на более энергичных реформах. Ельцин, теперь выбывший из руководства (хотя и остававшийся членом ЦК), выступил в поддержку горбачевских реформ. Ельцин присутствовал на первомайском параде на Красной площади (который в 1988 году не включал в себя военный парад), но уже не был среди лидеров на трибуне над мавзолеем Ленина.

На конференции высших руководителей партии с представителями СМИ и культуры 7 мая, о которой "Правда" сообщила лишь четыре дня спустя, Горбачев несколько отступил от антиконсервативной кампании, начатой 5 апреля. Решительно подтверждая необходимость продвижения вперед перестройки - цели, которая не оспаривалась напрямую Лигачевым и другими консервативными членами партийного руководства, - Горбачев также призывал к единству и отрицал, что перестройка угрожает "ценностям социализма". В то же время он упорно, но с небольшим успехом, добивался более широкого представительства либеральных реформаторов в качестве делегатов предстоящей партийной конференции. На заседании Политбюро 19 мая (о котором не сообщалось) и затем 23 мая на пленарном заседании ЦК были утверждены "Тезисы" для предстоящей партийной конференции (и опубликованы в