Упросил довезти меня до Хаага; там нанялся на грузовик,

Работал полгода, пошел по новой – работать-то я привык;

Чего бы ни требовал владелец, мы находили общий язык,

Так я стал одним из племени Инженеров.

Откладывал сколько мог, хотя платили мне с гулькин нос,

Кого бы я ни встречал, всем задавал один лишь вопрос

И понял, куда нужно идти, чтобы желанье мое сбылось

И понесли преступники наказанье.

Я был на Луне в тот день, когда последний контракт истек,

Сел в капсулу, вздохнул и Солнцу помолился чуток,

Погнал туда, где по Сети СисАдмины гонят Закона ток,

Чтоб рассказать о Чужаков группировке,

Меня мурыжат десять дней, сдирают сбор – сплошной расход,

Но слушают как на исповеди, буквально заглядывают в рот,

А после вручают заверенный ЗИЗдроидом юридический код

«Для иска о компенсации страховки».

Я говорю, мы были бедны, чтобы страховкой себя покрыть,

А я надеюсь на правосудие – так к чему о деньгах говорить?

Это не дело, коль справедливость всякий богач может купить.

Преступность – это бич всей нашей Системы.

Они не глумятся и не ржут, лишь грустно качают головой,

Мол, мы не враги идеализма, какими нас выставляют порой.

Но только закон практичен, а мертвец не вернется домой —

И я ухожу, так и не решив проблемы.

Тучи мрачнее, капсулу я в купол Кеплера снова гоню,

Смотрю на слепые звезды и вспоминаю дом и родню,

Думаю, то ли сомой, то ли вином себя вконец опьяню,

Но, благодаренье Ра, трезвею мгновенно.

Как уследишь за триллионами, если ресурсов нет как нет?

Но должен быть выход получше, чем «раскаянья» пустоцвет;

Кто-то обязан знать – и вряд ли это большой секрет —

Как иголку найти в стогу звездного сена.

Смотри: те, кто разорил твой мир, оставили образцы ДНК

(Причем немало), и информация о налете не так уж жалка,

И ты бы призвал их к ответу, если б не… пустота кошелька.

Тут-то мое прозрение и приключилось:

Конечно, были злодеями те, кто сжигал наши дома,

Но они ведь нас наказали! Эта истина пала, как тьма:

Мы заслужили кару, ведь наша вина – пустая сума,

А беднякам не светит справедливость.

Правда в том, что человечество живо только войной.

Кодекс Улановых гласит, и в мире истины нет иной,

Что бедность – худшее злодеянье, то, которое стороной

Обойти нельзя: тут надобно запрещенье.

Улановы бдят за здоровьем Системы множеством зорких глаз,

В семидесяти процентах случаев суд вершится не напоказ,

А лучший способ воздать врагу – отнять его денежный запас.

Так я придумал план великого мщенья.

Десять лет я работал усердней конкурентов и деньги копил,

Создал картель – пусть скромный, но прибыль он приносил;

Тот, кто вставал на моем пути, либо шел в ад, либо мне служил,

И мало кто доводил до открытой схватки.

Я помогал финансово копам, и те на меня не бывали сердиты,

Не возражали, когда я сказал, как хочу наказать бандитов;

Праведность-то от Бога, а вот правосудие – от кредитов,

И их у меня как раз было в достатке.

Одни жаждут богатства, чтоб позабыть про бережливость,

Другие спешат удовлетворить бескрайнюю похотливость,

Я же хотел восстановить попранную справедливость —

И деньги мне помогли исполнить желанье.

Десять лет я работал и ждал, и, наконец, звезды в небе сошлись.

Из Чужаков только восемь десятков от смерти убереглись,

Полсотни из них подсели на сому, съехали с глузду и перепились;

Я мало чем мог усугубить их страданья.

Но тех, кто остался в своем уме, я всех до единого изловил;

Каждому лично напомнил, что он с миром моим сотворил

(Злодейств они учинили столько, что каждый второй забыл,

Что за бойню устроил во время оно).

Они скулили, вопили, рыдали, пытаясь сердце мое смягчить,

Они молили о милосердии, зная, что вправе я их казнить.

Я им сказал: за милосердие надо, конечно же, заплатить —

Деньги лежат в основе основ Закона.

Цена такова: миллион кредитов с носа за каждый прошедший год

В рассрочку, но до последней выплаты – или пока Чужак не умрет;

Если он вздумает уклониться – гибель быстрее света придет.

Это ярмо судьбы, и его не скинуть.

Они в слезах просили прощенья, но приняли сделку, само собой.

Жизнь научила их самому главному: с сильным всякий напрасен бой.

Так я обрел рабочую силу, которой мог бы гордиться любой:

Кто не работает – может копыта двинуть.

Улановы с помпой сошли с небес и даже воздали мне похвалу:

Мол, я открыл способ внушить принцип Закона отпетому злу

И превратить злодеев в трудяг, привычных к мирному ремеслу.

Я же доволен солидной прибавкой в бюджете.

Мне дали Серебряную Звезду – есть чем гордиться в расцвете лет:

С элитой я на короткой ноге, меня как равного принял свет.

Из всех советов я дам лишь один, но это самый мудрый совет:

Не будьте бедными, бедные сукины дети.

Боже, я знаю, космос – лишь тень, что отброшена светом Твоим;

Человеку должно утешиться межпланетным полетом одним.

Некогда в сердце моем был раздор, признаюсь как на духу,

Однако до звезд нас не допустить решено на Самом Верху.

Стяжные крюки, шейки валов и тяга – Господи, благослови;

Вращают сердечник из антиматерии милость и гнев Твои.

Библия – сложный механизм: деталей мильоны в машине той,

И едва ли поймет человек, как они сочетаются меж собой.

Каждый стих и каждое слово взаимодействуют: весь расчет

На то, чтоб в итоге духовный мотор душу отправил в полет.

Параболическая скорость да победит тяготенье греха,

И нас с благодатью состыкует любовь Господня, так сладка!

И как инженер выбирать не волен компоненты корабля —

Пока наладишь одни, другие ржавеют, ломаются и сбоят,—

Так и душа не выбирает из заповедей библейских одну:

Или ты принимаешь всю Книгу, или идешь к духовному дну.

* * *

Сон не идет – старые кости ломит в теле, от жизни усталом;