Все надежды, порожденные Арабской весной, умерли, и важно понять, почему это произошло. Слишком многие из участников событий не понимали – главным образом в силу своего возраста, – что для того, чтобы попасть точно в цель, необходимо иметь какую-либо форму политического движения. Неудивительно, что «Братья-мусульмане», участвовавшие в египетских протестах на поздней стадии, пришли к власти: они были единственной реальной политической партией в Египте. Но затем «Братья» сильно подыграли военным, начав вести себя как Мубарак – пытаясь вступить в сделки со службами безопасности и с Израилем, – так что люди стали задаваться вопросом, в чем смысл держать их у власти. В результате военные смогли заручиться поддержкой масс и избавиться от «Братьев». Все это привело к деморализации целого поколения людей на Ближнем Востоке.

А какова ситуация в Европе? Первое, на что нужно обратить внимание, – это то, что в Европейском союзе нет ни одной страны, обладающей подлинным суверенитетом. С момента окончания холодной войны и воссоединения Германии последняя стала самым сильным и стратегически самым важным государством в Европе, но даже она не имеет полного суверенитета: Соединенные Штаты по-прежнему доминируют во многих отношениях, особенно в том, что касается военной сферы.

Великобритания после Второй мировой войны превратилась в полувассальное государство, и ее возможности действовать по собственному усмотрению после суэцкого фиаско 1956 г. давно иссякли. Черчилль сам критически относился к тому, что разрешение на вмешательство от Соединенных Штатов не было получено вовремя. С тех пор Великобритания неизменно шла навстречу пожеланиям американцев, даже когда большая часть британского истеблишмента выступала против. Во время Иракской войны в Форин-офисе было очень много недовольных, полагавших, что Великобритании не следует в нее вмешиваться.

В 2003 г., когда война уже шла полным ходом, меня пригласили прочитать лекцию в Дамаске. Мне позвонили из британского посольства и попросили приехать на ланч. Мне это показалось странным. Когда я приехал, меня приветствовал посол, который сказал: «Давайте без экивоков – мы будем не просто обедать, а поговорим о политике». За столом он сказал: «Пора порасспросить вас кое о чем, и начну я. Тарик Али, я прочел вашу статью в The Guardian, в которой вы пишете, что Тони Блэра за совершенные им военные преступления должен судить Международный уголовный суд. Не хотели бы вы объяснить, почему?» Объяснения заняли у меня около десяти минут, во время которых сирийские гости испытывали смущение. В конце посол произнес: «Что же, я полностью согласен с этим – не скажу за остальных присутствующих». После того как гости удалились, я сказал: «Вы поступили очень мужественно». Сотрудник МИ-6, который также присутствовал на обеде, заметил: «Да, он может себе это позволить, ведь в декабре он уходит в отставку». Но что-то похожее произошло в посольстве в Вене, где у меня была пресс-конференция в гостиной британского посла и где я критиковал войну в Ираке. Эти люди не дураки – они прекрасно понимают, что делают. И они действовали именно так, потому что чувствовали себя униженными, имея правительство, которое продолжало настаивать на участии в войне даже после того, как американцы заявили, что могут обойтись без помощи Соединенного Королевства.

Немцы знают о том, что не обладают полным суверенитетом, но, когда в разговоре с ними вы поднимаете этот вопрос, они пожимают плечами. Многие из них и не стремятся к суверенитету, поскольку чрезмерно озабочены собственным прошлым: они ссылаются на то, что чуть ли не на генетическом уровне предрасположены к тому, чтобы вести войны и получать от этого удовольствие, – смехотворное замечание, которое в дни отмечания годовщины Первой мировой войны вновь звучало из уст некоторых не самых глупых людей. Факт тот, что в политическом, идеологическом, военном и даже экономическом отношении Европейский союз в значительной степени находится в зависимости от глобальной имперской державы. Когда евроэлита предложила грекам жалкую сумму денег[209], Тимоти Гайтнер, в то время министр финансов США, вынужден был вмешаться и попросить ЕС увеличить свой фонд спасения до 500 миллиардов евро. Они всячески затягивали дело, но в конце концов сделали так, как хотели американцы.

Все надежды, которые появлялись с тех пор, как впервые была озвучена «европейская идея», – надежды на то, что независимый от других крупных держав континент сможет прокладывать свой собственный путь в мире, – исчезли после окончания холодной войны. В тот самый момент, когда Европа, казалось, почти достигла этой цели, она становится континентом, преданным интересам банкиров, – Европой денег, местом без социального видения, сохранившим неолиберальный порядок без изменений.

Греки были наказаны не столько за долги, сколько за неспособность провести требуемые ЕС реформы. Правое правительство, разгромленное партией СИРИЗА, смогло продавить лишь три из четырнадцати реформ, на которых настаивали в ЕС. Им не удалось продвинуться дальше, так как после того, что они уже сделали, ситуация в Греции начала напоминать события в Ираке: демодернизация, абсолютно ненужные приватизации, тесно связанные с политической коррупцией, обнищание простых людей. Греки избрали правительство, которое предложило перемены, а затем им сказали, что оно не в состоянии эти перемены осуществить. В ЕС опасались эффекта домино: если после голосования за СИРИЗУ греки получат помощь, другие страны могут избрать похожие правительства, поэтому Грецию необходимо растоптать.

Греков нельзя исключить из Европейского союза – это не позволяется его конституцией – или из еврозоны, но можно настолько осложнить им жизнь, что им придется отказаться от евро и ввести греческий евро или евродрахму, чтобы страна продолжала функционировать. Правда, в этом случае условия – по крайней мере на какое-то время – станут еще хуже, вот почему у греков не остается иного выхода, кроме сопротивления. Сейчас опасность в том, что в этой стремительно меняющейся обстановке общественное мнение может очень быстро сдвинуться вправо. Таков масштаб проблемы, и для евроэлиты ее нынешнее поведение в качестве крайнего центра является недальновидным и нередко просто глупым.

И что важнее всего, Китай находится на подъеме. Значительное повышение уровня жизни в этой стране и трансформация ее инфраструктуры, превращение Китая в «мастерскую мира» способствовали переносу центра мирового рынка на Восток. Нет сомнений, что капитализм добился в Китае огромных успехов, а китайская и американская экономики находятся в тесной зависимости друг от друга. Когда один ветеран рабочего движения в Соединенных Штатах недавно спросил меня, что произошло с американским рабочим классом, ответ был прост: американский рабочий класс теперь находится в Китае. Но не менее очевидно и то, что Китай даже близко не подошел к тому, чтобы заменить США. Все выдаваемые экономистами за последние десять лет цифры показывают, что по основным показателям Китай по-прежнему находится позади.

Посмотрим на долю домохозяйств-миллионеров в странах мира на 2012 г.: Соединенные Штаты – 42,5 процента, Япония – 10,6 процента, Китай – 9,4 процента, Великобритания – 3,7 процента, Швейцария – 2,9 процента, Германия – 2,7 процента, Тайвань – 2,3 процента, Италия – 2 процента, Франция – 1,9 процента. Так что с точки зрения экономической мощи у Соединенных Штатов по-прежнему все неплохо. На многих важнейших рынках – фармацевтика, авиастроение, компьютерные программы, медицинское оборудование – США сохраняют гегемонию, а Китай просто отсутствует. Цифры за 2010 г. показали, что три четверти из двухсот компаний-экспортеров, возглавляющих список, – и это китайская статистика – находятся в собственности иностранцев. Китай получает очень много иностранных инвестиций, часто из соседних стран, таких как Тайвань. Фирма Foxconn, производящая компьютеры для Apple в Китае, – это тайваньская фирма. За последнее десятилетие Китай сократил отставание, но ему еще далеко до того, чтобы догнать США.

Идея о том, что китайцы внезапно обретут силы и заменят собой Соединенные Штаты, является вздором. Нынешние кампании, направленные против Китая, ведутся с основной целью подтвердить экономическую гегемонию США, подрезав дракону крылья. Якобы неминуемое господство Китая маловероятно с военной, экономической, политической и идеологической точек зрения. Очевидно, что это не тот случай. Когда Британская империя только вступила в стадию упадка, люди за десятилетия до ее окончательного крушения понимали, что происходит. И Ленин, и Троцкий знали, что англичане идут ко дну. Есть замечательная – произнесенная в 1924 г. и обращенная к Коммунистическому интернационалу – речь Троцкого. Еврею-большевику, рассуждающему в своей неподражаемой