Особенно поощрялось развитие тяжелой промышленности: когда было наложено эмбарго на импорт стали из Англии (так в тексте. — Пер.), Япония освободила все свои металлургические заводы от налогов. Доходы от морских перевозок увеличились в десять раз. Тоннаж уничтоженных во время войны японских кораблей был не только компенсирован, но и превзойден в двенадцать раз. Судостроительные верфи получали дивиденды от 25 до 100 %, а пароходные линии — 90 %. Не меньшие успехи были достигнуты в области финансов. Национальный долг возрос лишь на 350 миллионов долларов (сотая часть от долга США). Иностранная задолженность сократилась, и почти не было колебаний курса иены. После 30 лет пассивного платежного баланса экспорт Японии значительно превышал импорт.

С прекращением военного бума сложились условия для выступления недовольных рабочих и крестьян. Острая нехватка продовольствия привела к самым серьезным рисовым бунтам в XX в. Война, обогатившая японских землевладельцев, сильно ослабила их власть. В 1921 г. произошло беспрецедентное количество конфликтов из-за аренды, и в следующем году возник Союз японских фермеров. Деятельность Международного бюро труда при Лиге Наций ускорила развитие профсоюзного движения в промышленности и привела к учреждению секции труда Бюро по социальным делам при министерстве внутренних дел.[385] Начал действовать национальный трудовой кодекс, бывший раньше мертвой буквой. Рабочие выступали за сближение заработных плат в Японии и на Западе. Когда европейские промышленники вернули себе прежние рынки и увеличились тарифы в отношении японских товаров, уровень «просперити» выровнялся. Десятилетний баланс показывает, что чистые доходы Японии, связанные с войной, составили миллиард долларов. Из них, вероятно, 75 миллионов долларов поглотили займы Нисихары (серия займов, секретно предоставленных японскими полуправительственными банками — Корейским, Тайваньским и другими — китайскому правительству в Пекине и отдельным северокитайским милитаристам в 1917–1918 гг. в сумме 140 миллионов иен через посредство японского банкира Нисихары Камедзо, который был доверенным лицом премьера Тэраути. — Пер.). 400 миллионов долларов были израсходованы на в равной степени бесполезную сибирскую экспедицию.[386] Большая часть оставшейся суммы пошла на ликвидацию последствий землетрясения в Токио и Иокогаме в 1923 г. После этого импорт снова превысил экспорт, и к 1926 г. резервы в золотых и серебряных деньгах почти истощились. Однако Япония извлекала большие постоянные выгоды от военного бума. Повышалась квалификация рабочей силы, постоянно увеличивался капитал в сфере обрабатывающей промышленности в 1920-х гг.

В промышленности возрастало число картелей. В хлопкоткачестве доминировали только две компании, в страховании и банковском секторе — пять. Мицуи обладала одной седьмой частью всего богатства корпораций, три четверти которого так или иначе контролировались «большой четверкой»: «Мицуи», «Мицубиси», «Сумимото», «Ясуда». Вторым заметным трендом было создание производственных отделений в Японии американскими корпорациями. Это способствовало увеличению национального продукта и хорошим деловым контактам в напряженной политической атмосфере послевоенных десятилетий.

Когда премьер Окума ушел в отставку в 1916 г., гэнро передали его пост графу Тэраути Масатакэ, бывшему генерал-губернатору Кореи. Его эпопее в Сибири оказывали сильное сопротивление парламентарии. В сентябре 1918 г. правительство Тэраути ушло в отставку из-за рисовых бунтов, когда премьер попытался подавить их методами, которые он использовал против непокорных корейцев.

Сайондзи сыграл основную роль в назначении следующего премьер-министра[387], своего коллеги Хары Такаси, председателя партии Сэйюкай. Были созданы два прецедента: Хара был первым японцем незнатного происхождения, правившим страной, и он был первым премьером, власть которого основывалась на воле партийного большинства: его поддержали 60 % членов парламента. Вступая в должность в последние недели Первой мировой войны, Хара немедленно отменил военное управление в Корее, на Формозе и в Маньчжурии. В своей программе он делал акцент на образовании, строительстве железных дорог и шоссе, хотя он заручился поддержкой консерваторов, заняв агрессивную националистическую позицию в Версале. Хара был убит правым националистом незадолго до Вашингтонской конференции.[388] Два адмирала были его преемниками — Като Томосабуро и Ямамото Гомбэй, который находился у власти небольшой период в 1911 г. (согласно другим источникам, в первый раз он был премьер-министром в 1913–1914 гг. — Пер.). Их правление омрачила чрезвычайная ситуация, связанная с сильным землетрясением. В июне 1924 г. на смену Ямамото пришел самый просвещенный государственный деятель эры Тайсё[389] Като Такааки, двадцать пятый премьер-министр пятидесятого парламента, избранного в соответствии с конституцией Мэйдзи.[390] Като был явным антимилитаристом. Он получил поддержку трехпартийной коалиции и извлек политическую выгоду из объединения национальных усилий по устранению последствий катастрофы 1923 г.

Осуществление программы Като привело к сокращению бюрократического аппарата на 100 тысяч человек. Затем был принят закон о национальном медицинском страховании и другие законы о социальном обеспечении. Наконец, парламент принял закон о всеобщем избирательном праве для мужчин, благодаря которому численность электората увеличилась в четыре раза.[391]