Ваддо склонил голову, отчего дождевая вода потекла с полей шляпы не на спину, а вперед, на глаза.

– Ты всегда был вежлив, Гаривальд, – заметил он.

«Это потому что ты не знаешь, о чем я говорю за твоей спиной». Но Гаривальд всегда осторожно выбирал, с кем и о чем говорить за спиной старосты. Некоторые в деревне были инспекторами Ваддо так же, как люди в сланцево-сером служили конунгу. Очевидно, осторожность не подвела Гаривальда – старосте никто не донес.

– Благодарю, – промолвил он, стараясь не отстать от Ваддо в лицемерии.

Получилось: физиономия старосты под широкими полями шляпы просветлела.

– Да, – заметил он, – благодаря таким людям, как ты, наш Зоссен выбивается в люди!

– А? – вежливо поинтересовался Гаривальд, пытаясь скрыть тревогу.

Деревня его устраивала какая есть, спасибо большое!

– В люди! – повторил староста и – чудо из чудес – подмигнул Гаривальду.

– Может быть – всего лишь может быть, имей в виду! – найдется способ поставить в Зоссене хрустальный шар. А если мы принесем в деревню кристалл, это будет все равно что привести весь мир в нашу деревню!

В восторге он раскинул руки, не сбрасывая плаща, как бы пытаясь показать, что будет это просто замечательно.

В чем Гаривальд сомневался всей душою. Не так давно они с Аннорой порешили, что без кристалла в Зоссене куда как лучше. Менять свое мнение он не видел причины. Будучи ункерлантским крестьянином, подобным большинству ункерлантских крестьян, он вообще редко видел причину менять свое мнение о чем бы то ни было.

– Это как? – поинтересовался он, ничем своих мыслей не выдавая. – Силовых родников поблизости нет. Становых жил тоже не находится. Что же до волшбы… до волшбы нам как до небес, вот что я скажу.

– Ну разве не жалость? – искренне посетовал Ваддо. – Сколько всего смогли бы мы совершить, когда бы в наших краях магия работала. А она заработает, очень скоро, уж поверь мне!

– Это как? – снова спросил Гаривальд. – Из камня воды не выжмешь – нету в нем воды. Из земли без становых жил волшебства тоже не получишь.

– Уж как это делается, не знаю, – ответил Ваддо. – Я-то не чародей. Но если получится – ну не здорово ли будет? Все нам ведомо станет, что в мире творится, и не придется ждать, покуда в Зоссен заявится какой-нибудь коробейник с новостями.

– Оно, быть может, и неплохо, – ответил Гаривальд. Ему показалось неразумным прямо заявить старосте, что он дурак и затея его дурацкая. Но намекнуть он сумел: – Правда, к нам когда ни придет, а все новость.

– Но этого же мало! – воскликнул Ваддо. – Когда в Зоссен приходят соседи да коробейники, я хочу, чтобы мы им могли новости передавать, а не выпрашивать, как старая Файлейба просит на хлеб, потому что у нее муж и дочка преставились, а младшая дочка сбежала с тем жестянщиком!

– Да мне-то все одно, – промолвил Гаривальд. На самом деле ему было далеко не все одно, но его надежды шли вразрез с надеждами Ваддо. Он пожал плечами, отчего с плаща градом посыпались капли, и добавил: – Мы же не в Котбусе или того похлеще.

– А разве не здорово было бы? – спросил староста. – Зоссен, Котбус юга! Ну не чудесно ли звучит?

Гаривальд переступил с ноги на ногу, чтобы не утонуть в грязи, и снова пожал плечами, вместо того чтобы рявкнуть старосте, что ему вовсе неохота из родной деревни делать какой-то там Котбус. Что единственный хрустальный шар, даже если его и удастся заклясть, не превратит Зоссен в подобие ункерлантской столицы, ни одному, ни другому не приходило в голову.

Ваддо тоже взялся переминаться с ноги на ногу и едва не упал. Если бы он не удержался, Гаривальду тоже удержаться было бы сложно – чтобы не примять старосту в жидкую грязь, покуда тот не перестанет дергаться. Если Ваддо утонет, ничего скверного с деревней не приключится. Но, к разочарованию Гаривальда, староста устоял.

– Ну посмотрим еще, посмотрим, – пробормотал он. – Ничего еще не решено.

Хотя его и поставили главным над всей деревней, под наносной властностью он оставался таким же крестьянином, что и остальные.

– Да, все еще может поменяться, – согласился Гаривальд.

Любой на его месте сказал бы то же самое. Любой, кто вырос на бескрайних просторах Ункерланта.

– Ну вот, – заключил Ваддо, словно они обо всем договорились.

Вышло это у него так убедительно, что Гаривальд на миг поверил, что они действительно обо всем договорились, и двинулся дальше. Староста все же не напрасно занимал свое место. Но затем крестьянин обернулся.

– Я тебя третий раз спрашиваю, а ты все отмалчиваешься: как мы заставим хрусталик работать, когда поблизости ни становой жилы нет, ни источника?

Ваддо глянул на него несчастными глазами. Гаривальд решил было, что ответа у старосты нет и вообще вся затея существует только в его буйном воображении. Но он, как выяснилось тут же, ошибся.

– Знаешь, – неохотно промолвил Ваддо, – магические источники и становые жилы – не единственный способ добыть чародейную силу. В Зоссене эффективнее будет воспользоваться иным средством…

– Ну да, – воскликнул Гаривальд со смехом, – зуб даю! Ну, когда начнешь очередь к жертвенному алтарю строить, начни с моей тещи!

Он посмеялся снова. В общем и целом он неплохо ладил с матерью Анноры: у нее было большое преимущество перед любой другой тещей, а именно – она не лезла в чужие дела.

Потом он заметил, как переменился в лице Ваддо. И переменился в лице сам – от ужаса. Он-то думал, что шутит. Уверен был. Это же как страстно должен был староста мечтать о хрустальном шаре? И на что он пойдет – да не он один, а инспекторы конунга Свеммеля и солдаты им в помощь, – чтобы поставить-таки злосчастный кристалл посреди Зоссена?

– Си-илы горние! – шепотом протянул Гаривальд, прикидывая, а не утопить ли ему старосту в ближайшей луже и прямо сейчас.

Ваддо замахал руками под накидкой, будто выгоняя оттуда курицу.

– Нет-нет-нет! – закудахтал он. – Нет, нет и нет! Мы не станем никого из Зоссена приносить в жертву, чтобы запустить кристалл. Это людям не понравится, – более впечатляющего преуменьшения Гаривальд не слыхивал, хотя, конечно, все еще было впереди, – и будет неэффективно. В стране есть множество преступников, особенно в городах, где народ вовсе стыд и срам потерял. Кто пожалеет, если им перерезать глотки? А так хоть польза от них какая выйдет, а? Вот это называется эффективность!

– М-м… ну да, – неохотно признал Гаривальд.

Мысль о том, что каким-то неприятным и незнакомым типам перережут глотки, его не смущала – сами, должно быть, напросились. Но ему не нравилось, что делается это ради столь скверной цели, как проведение в его деревню эфирной связи.

– Теперь понимаешь, – проговорил Ваддо, – почему я не хочу распространяться насчет жертвоприношений и всего такого? Половина деревни захочет избавиться от другой половины, и каждый будет уверен, что избавиться хотят от него. И не успокоятся, пока не увидят, что это всего лишь негодяи заблудные свое получат.