По окончании службы толпа хлынула из церкви во двор, залитый солнечным светом. Дети носились среди надгробий, прыгая от одного к другому, словно разряженные в шелка лягушата. Джереми с Генриеттой взобрались в кабину красного трактора и, помахав руками гостям, поехали в Хартингтон-Хаус, где Миранда устроила прием в большом шатре на газоне. Миссис Андервуд отвечала за угощение, присматривая за официантами, а ее супруг вместе с Тоби, новым садовником, исполнял обязанности парковщика.

Дэвид обнял жену за талию и прижал к себе.

— Невеста выглядит чудесно, — проговорил он. — Ты молодец.

— Вовсе нет, — отозвалась Миранда. — Красота Генриетты в ней самой.

— Теперь, когда ты рассказала мне историю Жан-Поля и Авы, может, дашь почитать свой роман?

Миранда удивленно подняла брови:

— Откуда ты знаешь, что я написала книгу?

— Мне сказал Гас.

— А он откуда узнал?

— Дети всегда все знают.

— Ладно, может, и дам тебе его почитать.

— Может?

— Ну хорошо, дам. Но я никогда не опубликую свою книгу.

— А что, если она настоящий шедевр?

— Конечно, она шедевр, но было бы нехорошо выносить эту историю на публику, к тому же я не вполне уверена, что сама написала книгу. — Дэвид недоуменно нахмурился. — Мне помогли, — загадочно произнесла Миранда, решив, что дальнейшие объяснения едва ли имеют смысл.

Она подняла глаза к небу, вспоминая настойчивый запах цветущих апельсинов, витавший в воздухе всякий раз, стоило ей усесться писать. Когда книга подошла к концу, аромат улетучился. Призрак Авы исчез, растаял.

— Что в таком случае ты собираешься делать с книгой? — спросил Дэвид.

— Отдам ее Пич.

— Пич? Почему?

— Теперь я знаю, что написала роман для нее. — Миранда взяла Дэвида за руку. — Пойдем, дорогой. Нам надо еще разыскать пажа и подружку невесты, нас ждет прием.

— Гас! Сторм! — крикнул Дэвид. Дети вприпрыжку подбежали к отцу, их личики раскраснелись от бега. — Пора домой! — рассмеялся отец, взъерошив волосы сына. Миранда счастливо вздохнула. Домой… Какое чудесное слово.

Слышишь, птица запела в ветвях каштана

В хрупком безмолвии уходящего дня?

Я звенящая трель, уносимая ветром,

Сладкая мелодия, тающая в синеве небес.

Слышишь, бурлит говорливый ручей,

Вдаль унося свои воды?

Только прислушайся, и различишь

Смех мой в журчанье воды.

Нежно щекочут кожу лучи,

Чувствуешь их тепло?

Я само солнце, золотое сияние утра,

Любовь, что согревает твое сердце.