Сергей Петрович оказался командиром оперативной группы уничтожения отдельных лиц, уклонявшихся от службы в рядах Советской армии. На простом языке это значило, что он командовал взводом милиционеров, выслеживавших дезертиров на всей территории Красноярского края. Это там, в госпитале, в гражданской одежде, пиджаке и брюках он казался интеллигентом. Здесь, с подчиненными, в форме сотрудника милиции и погонах выступал в роли командира, которого все слушались. У него – неограниченные права и возможности, связанные с деятельностью оперативной группы. По первому требованию ему в назначенное время давали лошадей, выделяли машины, освобождали пароходы и вагоны и, как в случае с Ваней, бронировали места на нужный рейс самолета. Сергей Петрович в любое время суток мог звонить в Главное управление милиции города Красноярска в вышестоящие органы, и ни в чем не получал отказа.

Группа Михайлова была создана в 1942 году, когда возникла проблема частого уклонения отдельных лиц от воинской обязанности. Война, тяжелые, бесконечные бои на фронтах, активное наступление немецких войск порождало у некоторых русских солдат страх перед неизбежной смертью. Люди бежали из окопов, поездов, с пересыльных пунктов, из военкоматов и собственных домов. Дикая, глухая тайга служила им надежным укрытием. Найти их было непросто. Милиционерам приходилось проходить сотни километров по пересеченной местности, ночевать под открытым небом, мокнуть, мерзнуть, голодать, испытывать многочисленные лишения. Это вызывало у людей злость и ненависть к дезертирам, которую они вымещали на них автоматным свинцом на месте задержания.

Перелет Вани и Сергея Петровича разделился на два отрезка. С фронтового аэродрома под Сталинградом их забрал транспортный самолет Ли-2. Дозаправка проходила в Омске. В Красноярске приземлились глубокой ночью. На аэродроме их ждала машина, которая тут же перевезла в речной порт. Едва они поднялись на палубу парового катера, тот отдал концы и отвалил от берега.

В Енисейске тоже ждали. В городском отделе милиции на привязи стояли свежие, отдохнувшие лошади. Подчиненные Михайлова прибыли сюда раньше, два дня назад, ждали своего начальника. Разрешив все бумажные и дорожные дела, группа выехала из города в ночь. Ехали спешно, редко останавливаясь на привал для приема пищи или кратковременного отдыха. Колхоз «Рыбак» и Большое Гусиное озеро, как и другие встречавшиеся по дороге населенные пункты, Михайлов приказал объехать стороной. Побывать в доме своих приемных родителей Ване не довелось.

Передвижение группы проходило в строжайшем секрете. Непогода была кстати. Немногочисленная часть населения, те, кто не был на войне – женщины, старики, дети и комиссованные после ранений мужики – сидели по домам или находились на работах. На всем протяжении пути им не встретился ни один человек. Снег засыпал их следы. Оставаясь незамеченными, к концу третьего дня они благополучно добралась до староверческого монастыря. Там, в глухом урмане, оставили коней и одного милиционера для досмотра животных, а остальные рано утром выдвинулись дальше.

Для Вани побывать в родных местах, пусть тайно от всех, на короткий промежуток времени – неслыханный подарок судьбы. В суровое время, когда никто из солдат не знает, что может быть с ним через минуту, увидеть своими глазами малую Родину – счастье, о котором мечтает каждый. Он безгранично счастлив от общения с миром, где вырос и где прошли годы его жизни. Дышит и не может надышатся воздухом свободы. Видит и не может насмотреться на стихию родных просторов. Живой цвет темно-зеленой тайги, озера, ручейки, горы, распадки и унылое, неприветливое болото кажутся такими родными. Хочется бежать, прикоснутся руками к каждой веточке дерева, пить родниковую воду, заглянуть во все уголки, где когда-то был. Повторить незабываемые мгновения охотничьего успеха, пройти заново трудный путь между болотистых зыбунов, топтать глубокий снег до полного изнеможения, а потом, вытянувшись на густом лапнике хвойных деревьев, наслаждаться теплом ночного костра.

Все это Ваня желает пережить в полном одиночестве, без посторонних. Хочет, но не может, потому что знает, для чего здесь. Понимает, что каждый его шаг контролируется должностными лицами, которые не могут разделить его чувств. Михайлов и подчиненные ему люди – исполнители сурового закона. Он всего лишь проводник, от которого можно ожидать всего что угодно. Им не дано понять того, о чем он сейчас думает и переживает. Их цель – успешный результат, в котором должен быть однозначный итог. Может, именно поэтому сейчас Ваня не несет при себе оружие.

Иван слушается, подчиняется любой команде Михайлова. Так было приказано вышестоящим командованием. И все-таки, не может удержаться от взрыва переполняющих его душу эмоций. Прокладывая путь, Ваня быстро удалялся вперед на значительное расстояние от позади идущих милиционеров. Только так на короткий срок чувствует себя наедине с родной стихией. Это помогает ему заново пережить каждый шаг, подумать о родных и близких людях.

Вот здесь они с дядькой Степаном когда-то кипятили чай, отдыхали. Где он сейчас? Что с ним? От деда Фили, бабушки Ани и его жены Валентины приходило несколько писем. В них говорилось, что он воюет на северных фронтах, был дважды ранен. Удастся ли им встретиться когда-нибудь? Получится ли сходить в тайгу?

Дядьку Михаила убили. Дядька Андрей пропал без вести. Сводные братья Яшка и Митька не пишут. Было несколько писем от них вначале войны, а потом оба как будто в воду канули.

Письмо. Надо написать Ольге. Но когда и куда? Он не знает ее адрес. А фамилия? Ах, да! Тогда ночью она говорила, что ее отца зовут Владимиром Егоровым. Это он запомнил точно. Значит, она Егорова. А адрес… можно взять у Тихона Васильева, что лежал на соседней койке слева, он с ним из одной части. Тихона должны были выписать через несколько дней, как его забрал Михайлов. Эх, да что там! Язык до Киева доведет. Только бы вернуться на фронт, а там узнает адрес полевой почты.

Последняя их встреча была короткой, как огонек догорающей спички. Ваня помнит каждое движение девушки, когда вернулся в палату за вещами. Она сидела в коридоре за столом. Увидев его, вскочила, хотела подойти, но не решилась. Слишком много любопытных глаз смотрели на них в ту минуту. Ваня прошел мимо, поймал глазами взгляд ее испуганных, широко открытых глаз: «Что происходит?». Он ответил улыбкой: «Все хорошо, не волнуйся». Баба Феня, бросив работу, помогла ему собрать вещи:

– Куды ж тебя, сынок?..

– Переводят на легкий труд, в другую больницу, – ответил Ваня.

Попрощавшись с соседями по палате, Ваня вышел в коридор. Ольга стояла у дверей. Когда проходил мимо нее, она незаметно сунула ему в руку клочок бумаги. Он улыбнулся на прощание, пошел к выходу, на крыльце развернул записку. В ней быстрым и твердым почерком красовались несколько окрыляющих слов: «Пожалуйста, напиши мне. Буду ждать. Твоя Оля».

Эта записка сейчас греет его сердце во внутреннем кармане куртки. Возможно, это самые дорогие слова, которые ему когда-либо говорили за всю его жизнь. Ваня достает бумажку при любом удобном случае, когда бывает один, просыпаясь утром или перед сном. Перечитывая ее в сотый раз, улыбается ей, как утреннему солнышку или выросшему, зацепившемуся за край скалы дереву: жизнь не кончается, а только начинается!