— Учитель!

— Учитель, А-Жань!

И Сюэ Мэн, и Ши Мэй тоже были здесь. Увидев Чу Ваньнина и Мо Жаня, они были счастливы и бросились навстречу им. Чу Ваньнин, не ожидавший, что светящиеся камни окажутся порталами, все еще испытывал легкую тошноту от быстрого перемещения. Пытаясь унять головокружение, он приложил руку ко лбу, в то время как другой все еще крепко сжимал ладонь Мо Жаня.

Пока они находились внутри кровавой мути, их руки не разъединялись ни на миг.

Из-за своего статуса Чу Ваньнин редко имел возможность прикоснуться к Мо Жаню. Все, что он мог позволить себе ранее, — это стоять в стороне, наблюдая за проявлениями близости между учениками.

Редкое ощущение тепла в ладони заставляло его бережно лелеять каждый миг...

— Ши Мэй!

Однако это тепло только для него было драгоценным сокровищем. В глазах другого человека, возможно, оно было бесполезно, как пара изношенной обуви, возможно, не стоило даже упоминания — нет, скорее всего, вообще не было замечено.

Увидев Ши Мэя, Мо Жань просто отпустил его руку. Кончики пальцев Чу Ваньнина слегка шевельнулись, будто пытаясь удержать. Но разве была для этого причина?

У него нет мужества любить кого-то.

И он не хотел потерять ту жалкую частичку гордости, что у него осталась.

Поэтому просто смотрел, как Мо Жань счастливо смеется, глядя на Ши Мэя, как естественно обнимает его и нежно гладит по волосам.

Пальцы Чу Ваньнина опустились.

Это так глупо... Так неловко...

Его лицо было обычно бесстрастным, поэтому ни гнев, ни радость, ни печаль не отражались на нем, но сейчас...

Наверное, он слишком стар, слишком устал и замерз, раз после этого перемещения в груди стало так холодно. Но на кончиках его пальцев все еще оставалось немного тепла… к счастью…

Ухватившись за эту теплую нить, пока она не исчезла, он медленно выпрямился и привычно привел в порядок выражение лица и глаз.

— Учитель, с вами все в порядке? Вы так сильно побледнели.

Чу Ваньнин кивнул Сюэ Мэну:

— Все хорошо.

Он помолчал, потом спросил:

— Вас тоже переправил сюда этот змеелюд?

Прежде чем Сюэ Мэн успел ответить, раздался булькающий звук. Чу Ваньнин обернулся и увидел, как из кипящего плавильного горна показалась половина окровавленного лица, а затем на поверхности появился и сам изуродованный человек.

Этот человек определенно не был смертным и тем более не был жив, потому как кто мог бы выжить в жидком раскаленном металле. Но этот странный человек, хотя и был обожжен с ног до головы, определенно все еще дышал. Цепи сковывали его четыре конечности, удерживая внутри плавильного горна. Он, без сомнения, испытывал невыносимые страдания, но не мог вырваться на волю.

Незнакомец медленно открыл глаза и умоляюще уставился на них, всем видом призывая подойти ближе. Хотя он не мог говорить, у него все же были другие средства для общения. Он поднял руку, на которой почти не осталось плоти, и струйка раскаленного металла поднялась в воздух. Вслед за движением руки в воздухе материализовались древние письмена.

Пораженный Сюэ Мэн выдохнул:

— Что это за язык? Почему я не могу прочитать ни одного символа?

Чу Ваньнин ответил:

— Это древний язык цанцзе[43.1]. Чему я еще не научил тебя?

— Итак, что же там написано? — напомнил Мо Жань.

Чу Ваньнин подошел и внимательно изучил надпись:

— Он хочет… обратиться за помощью...

Согласно легенде, древний язык цанцзе был создан в Небесном Царстве. В человеческом мире он давно стал потерянным искусством. Очень немногие люди владели им в полном объеме, и даже такой мудрый мастер, как Чу Ваньнин не мог расшифровать всю надпись, но он мог, по крайней мере, понять суть.

Чу Ваньнин некоторое время изучал символы, пытаясь понять их значение:

— Здесь написано, что он — дух этой ивы по имени Чжайсинь Лю[43.2]. Когда он был лишь ветвью-саженцем, Гоучэнь Шангун принес его сюда из Небесного Царства. Позже, по неизвестным причинам, Гоучэнь покинул этот мир, и с тех пор Чжайсинь Лю не видел его и не знает, жив он или мертв.

Пока существовал Дворец Гоучэнь Шангуна, Чжайсинь Лю, следуя оставленным Богом инструкциям, сотни тысячелетий защищал озеро Цзиньчэн, охраняя Божественный Арсенал. Питаемый богатой духовной энергией этого места, дух Ивы смог развиться в человеческую форму. Дни пролетали незаметно, но однажды... — Чу Ваньнин внезапно перестал читать.

Мо Жань спросил:

— В чем дело?

— Эти три символа не знакомы мне. Похоже на имя, — Чу Ваньнин поднял руку, указывая на сложные извилистые знаки. — В общем, этот человек, что спустился на дно озера Цзиньчэн, был силен и безжалостен. Используя запретную технику Вэйци Чжэньлун, он уничтожил всю жизнь в озере и стал управлять мертвыми. Не смог избежать этой участи и Чжайсинь Лю.

Мо Жань воскликнул:

— Этот человек, вероятно, поддельный Гоучэнь!

При этих словах глаза Чжайсинь Лю вспыхнули и он дважды кивнул в знак согласия.

— Ха-ха, надо же, я угадал, — Мо Жань, смущенно улыбаясь, почесал затылок. — Не думал, что я так умен.

Чу Ваньнин тепло посмотрел на него и продолжил:

— Долгие годы Чжайсинь Лю находился в бессознательном состоянии, не приходя в себя более чем на полдня. К счастью, проснулись две другие ветви ивы — Тяньвэнь и Цзяньгуй, которые со времен создания были связаны с ним телом и духом. Заимствуя часть их сил, Чжайсинь Лю смог вернуть себе контроль над сознанием. Если бы это не произошло, вероятно, он бы обезумел и убил всех присутствующих здесь.

«Все присутствующие», услышав о подобной перспективе, почувствовали, как их прошиб холодный пот и сердца забились сильнее. Трое молодых людей посмотрели на существо в плавильном горне, не зная, как реагировать на эти его слова.

Мо Жань заговорил первым:

— Старейшина Лю…

Сюэ Мэн переспросил:

— Старейшина Лю[43.3]?

— Ну а как я должен сказать? Старейшина Чжай? — Мо Жань впился раздраженным взглядом в Сюэ Мэна, прежде чем продолжил. — Я собираюсь сказать кое-что, что может вам не понравиться, но, кажется, в вашей истории есть большие логические дыры.

Чжайсинь Лю не мог говорить, но понимал слова, что были сказаны. Он повернул лицо к Мо Жаню, который продолжил:

— Сначала вы сказали, что находитесь под контролем фальшивого Гоучэнь Шангуна, но смогли вернуть сознание благодаря одновременному пробуждению Тяньвэнь и Цзяньгуй. Но фальшивый Бог был тем, кто дал мне Цзяньгуй.