Чжу Фэн был учеником-прислужником Мастера Ши Шуана. Когда Ши Шуан умер, все монахи его монастыря устроили совещание и решили назначить тамошнего Главного монаха новым настоятелем. Но появился Чжу Фэн и сказал собранию: «Сначала мы должны узнать, действительно ли он понимает учение нашего покойного Мастера». Тогда Главный монах спросил: «Что у тебя есть за вопрос, касающийся учения нашего покойного Мастера?» Чжу Фэн ответил: «Наш покойный Мастер сказал: „Забудьте все, прекратите все делать и постарайтесь полностью отдохнуть! Старайтесь миновать десять тысяч лет за одну мысль! Старайтесь быть холодными угольями и истертым деревом! Старайтесь быть близко от кадильницы в старом храме! Старайтесь быть отрезком белого шелка“. Я не спрашиваю вас о первой части этого увещевания, а только о последнем предложении: „Старайтесь быть отрезком белого шелка“. Что это значит?» Главный монах ответил: «Это лишь предложение, показывающее содержание Одной Формы». Тогда Чжу Фэн крикнул: «Видите, я знал, что вы совсем не понимаете учение нашего покойного учителя!» Тогда Главный монах спросил: «Каково же мое понимание, что ты его не принимаешь? Теперь зажги мне палочку фимиама. Если я не умру до того, как она догорит, то я допущу, что не понимаю того, что имел в виду наш покойный Мастер!» Затем фимиам был зажжен и, Главный монах уселся прямой, как шест. И, о чудо, раньше, чем палочка фимиама кончилась, Главный монах действительно усоп прямо там, где сидел. Тогда Чжу Фэн похлопал труп по плечу и сказал: «Ты можешь сесть и умереть немедленно, да, но что касается значения слов нашего покойного Мастера, у тебя нет ни малейшего понятия!»[52]

А: Понравилось?

М: Да, но я тоже не понимаю слов покойного Мастера.

У: Я вдруг подумала: как приятно быть отрезком белого шелка…

В: Мне сразу представляется, как на ветру развевается кусок ткани.

А: Любопытно, если бы старший монах сказал: «У меня от этих слов дух захватывает», – что бы сказал Чжу Фэн?

У: Он бы сказал: «Этот старый монах вечно всем восхищается!»

М: Интересно он задает вопрос – просит объяснить только последнее предложение. Получается, что объяснив последнюю часть, можно разъяснить все остальное?

А: Нет, получается, что объяснив последнюю часть, старший монах продемонстрировал бы, что все предыдущее он и так уже знает.

У: У меня не укладывается: «Это лишь предложение, показывающее содержание Одной Формы» – какой-то такой ответ…

В: У меня тоже не очень укладывается.

А: Потому что старший монах просто брякнул глупость – хотя и ужасно умную и даже правильную. Но для нас как учеников, размышляющих над гунъанем, самый большой вопрос – почему умер старший монах?

А порядок размышлений у нас будет такой: сначала мы разберем нашего покойного Мастера. И в отличие от сердобольного Чжу Фэна, который просил растолковать только конец, я спрошу вас о значении всего высказывания целиком.

М: Мне эта фраза представляется призывом отречься, отойти от суетности, в которой мы постоянно пребываем – и не только в делах, но и в мыслях. Этот ментальный шум, который постоянно нас преследует… «Полностью отдохнуть»: слово «полностью» говорит о высокой концентрации присутствия – чтобы полностью отдохнуть, мы должны присутствовать в своем теле, расслабляя его напряжения. Мы иногда не замечаем, как правая рука чешет левую, как мы, разговаривая, продолжаем совершать неконтролируемые движения – потому что мы не присутствуем в своем теле. То же можно сказать о голове: расслабить свои мозги, избавить их от мыслей, в которые мы постоянно погружены…

А: Я нашел параллель из «Скрижалей Лазурной скалы»[53]:

Отшельник с Лотосового пика выставил свой посох и дал собравшимся следующее наставление:

– Когда древние попали сюда, почему они не захотели остаться здесь? – И сам же ответил: – Потому что не набрались сил в дороге.

И еще он говорил:

– Что же в конце концов? – И сам же отвечал: – С посохом на плече, не обращая внимания на людей, я ухожу за тысячу вершин и десять тысяч пиков.

А: Рита, скажи, от чего ты устаешь?

М: От отсутствия.

А: «Знаешь, Саш, я так от этого устала» – это твоя любимая фраза, когда ты на что-нибудь жалуешься.

М: Больше всего устаешь от напряжения, которое возникает, когда чего-то не принимаешь, когда что-то не нравится. Если мы абсолютно расслаблены и нас ничего не «напрягает», то нет и усталости.

А: А ты сейчас абсолютно расслаблена?

М: Нет, конечно.

А: Жалко. Давайте начнем со второй фразы: «Старайтесь миновать десять тысяч лет за одну мысль». Как миновать десять тысяч лет за одну мысль?

В: Мне кажется, это как проникнуть в глубину тысячелетий, пронзить их все, все охватить.

А: Давайте немного снизим пафос, и приблизимся к земле – это очень просто, это всего лишь дза-дзен.

М: Когда времени не существует или оно течет совсем по-другому.

А: Вот Рита села в дза-дзен, выпрямила спину, закрыла глаза, сосредоточилась на одной мысли и сидит. Сидит, сидит… Какая мысль возникает первой, а, Рита? «Сколько времени я уже так сижу?» Возникала такая мысль? Уля, ты вспоминала про время, сидя в дза-дзен?

У: Да. Причем, кажется, что сидишь очень долго, а реального времени проходит очень мало.

А: Да, откуда возникает такое ощущение? Откуда такой перепад между нашим восприятием времени и его реальным протеканием?

М: Это обусловлено степенью присутствия: если степень присутствия высока, то и время начинает течь по-другому.

А: При каком условии мы смотрим на часы и думаем: «Интересно, а сколько времени я тут сижу»?

М: Когда мы вышли из этого состояния.

А: По какой причине? Мы вспоминаем о времени только тогда, когда мы устаем заниматься тем, чем мы занимаемся. Вдумайтесь в смысл вопроса: «Интересно, сколько времени я уже этим занимаюсь?» А интенция: «Не пора ли выходить? Как мало, оказывается, времени прошло!»

У: Когда мы не полностью отдохнувшие?

А: Когда не отдыхаем. А когда мы не отдыхаем?

В: Когда напрягаемся.

М: Ты лучше спроси так: «А когда мы отдыхаем?» Как правило, мы не отдыхаем.

А: Мы не отдыхаем тогда, когда не забываем о себе, вот в чем секрет. Причем, это «незабывание» может носить различный характер: например, мы можем подспудно стараться быть безупречными в том, что делаем, и это стремление к перфектности, пусть даже самое незначительное и незамечаемое, будет отбирать у нас ресурс – надо же не только проконтролировать себя на предмет этой самой безупречности, но еще и умудриться вытеснить эту самую процедуру контроля, ведь если этого не сделать, эффекта «перфектности» не получится, а будет сплошное досадное недоразумение и разоблачение. А еще такое «незабывание» может принять вид жалости к себе: сидишь тут, сидишь – вот уже и все тело затекло…