– Все, урок окончен, – громко произнесла Алистер и захлопнула том. – Как тебе демонстрация?

В течение некоторого времени все, на что хватало миссис Форсайт, это беззвучно открывать и закрывать рот. Наконец она решительно тряхнула головой, как бы избавляясь от наваждения. Алистер рассмеялась:

– Ой, мамочка, да сегодня исторический день. Ты пусть ненадолго, но потеряла дар речи!

– Нисколько, – упрямо буркнула миссис Форсайт, – я… я… Да что там – ты права, я сражена наповал!

Когда они обе отсмеялись вдоволь, Алистер снова потянулась к книге:

– А теперь, мамочка, извини, но нам с Крошкой надо позаниматься. Да-да, мы делаем это регулярно, и я чувствую, что он пытается подсказать мне решения, до которых я сама, наверное, никогда не додумалась бы.

– О чем ты?

– Например, есть задача вольфрамового литья, к которой пока никто и подступиться не может. А я, кажется, знаю как.

– Да? И в чем же ты будешь отливать свой вольфрам? – Лицо Алистер сразу стало деловитым.

– Ты ничего не слыхала о льде под давлением? Это когда воду сжимают до состояния твердого тела при точке плавления.

– Что-то припоминаю.

– Для этого требуется немногое: большое давление и камера, способная его выдержать. Плюс еще кое-что. Не вдаваясь в детали, скажу только, что этот путь и приведет к успеху.

– Ну конечно, когда есть яйца и ветчина, только дурак не приготовит из них яичницу, – заметила миссис Форсайт. – Да, кстати, а твой лед, часом, не растает? И ты уверена, что этот формованный вольфрам – это ведь формовка, а не литье, я не права? – не перейдет в другое состояние, как лед?

– Это как раз то, над чем я сейчас работаю, – хладнокровно разъяснила Алистер. – Крошка, за мной! Мама, мы тебя покинем, хорошо? Если что, то свистни – мы же не на спиритическом сеансе.

– Хотелось бы верить, – буркнула миссис Форсайт, глядя, как ее дочь вместе с догом поднимаются по лестнице.

Затем она удрученно покачала головой и, набрав ведро воды, отправилась к своему автомобилю. Осторожно поплескав водой на раскаленный радиатор, миссис Форсайт совсем уже собралась залить воду в мотор, как вдруг уловила какое-то подозрительное шуршание. Так могли шуршать только подошвы на гравии, а значит, кто-то подымался по дороге к дому.

Оглянувшись, миссис Форсайт и впрямь увидела молодого человека, устало бредущего в гору. На нем был легкий, видавший виды костюм, а на руке он нес плащ. Несмотря на то что незнакомца явно сморил полуденный зной, походка его была твердой. Он подошел к миссис Форсайт и широко улыбнулся ей, обнажив превосходные зубы, которые хорошо гармонировали с копной золотистых волос и голубыми глазами.

– Скажите, это дом Форсайтов? – осведомился он глубоким баритоном.

– Совершенно верно, – ответила миссис Форсайт, чуть не свернувшая шею при попытке окинуть взглядом его широкие плечи. – Вы сейчас выглядите как мой Синий Кенгуру, – учтиво произнесла она, похлопав свою колымагу по раскаленному боку радиатора. – Весь выкипел.

– Синий Кенгуру? – странно растягивая слова, промолвил незнакомец. Он повесил плащ на дверь и платком вытер пот со лба.

– Я так его называю, – ответила миссис Форсайт, мучимая любопытством, откуда у молодого человека такой акцент. – Машинка что надо, работает как часы. Выжал педаль – рвет с места, как зверь. Поддал еще газу – тебе труба. Потом возвращаешься, ищешь потерявшуюся голову… У меня всегда при себе пузырек с клеем и пара подпорок, чтобы водружать голову на место. Без нее ведь – как без рук: есть нечем – так и помереть недолго, верно? А что вас заставило лезть на эту верхотуру?

Молодой человек молча протянул ей желтый конверт. Он внимательно оглядел миссис Форсайт с ног до головы, затем так же тщательно изучил ее машину. Лицо его было непроницаемо, только в глазах плясали чертики.

– Что это – телеграмма? Хорошо, давайте я передам дочери – она наверху. Заходите, не стесняйтесь. Хотите выпить чего-нибудь холодненького? Жара такая, что и Колумбу не снилось, когда он открывал Америку. Что это вы затеяли – не смейте вытирать ноги! Когда приглашаешь зайти в дом мужчину, приглашаешь и пыль с его сапог. Чего вам стесняться – честно заработанной грязи? Как вы заметили, у нас тут персидских ковров не водится… Собак боитесь?

Молодой человек рассмеялся:

– Обычно мне удавалось найти с ними общий язык, мадам.

Миссис Форсайт собралась было предупредить незнакомца, чтобы не шутил так, ибо в этом доме его могут понять буквально, – но вовремя спохватилась.

– Садитесь, – указала она незнакомцу на стул. Наполнив бокал пенящимся пивом, она передала его молодому человеку. – Пойду позову дочь, чтобы расписалась в получении.

Молодой человек на секунду оторвался от бокала, как будто собирался что-то возразить, но матери Алистер уже и след простыл. Что-то во всей этой сцене развеселило гостя, и он, отряхнув пену со рта, громко рассмеялся.

Услышав смех, миссис Форсайт хмыкнула, покачала головой и направилась к кабинету дочери.

– Алистер!

– … Крошка, перестань талдычить мне про вязкость вольфрама. Ты сам все знаешь. А против фактов не пойдешь. Думаю, я понимаю, к чему ты меня подталкиваешь, и отвечу тебе ясно и твердо: это невозможно. Не представляю себе, с помощью какого оборудования это можно сделать. Вот подожди пару-тройку лет, когда у меня появится собственная атомная электростанция, тогда и поговорим, а пока…

– Алистер!

– … ничего подобного в мире не существует… Что? Мама, это ты?

– Тебе телеграмма.

– Телеграмма? От кого же?

– Видишь ли, мои способности в телепатии составляют десятые доли процента от способностей этого пса-экстрасенса. Короче, я ее не читала.

– Мамочка, но это глупо. Что тебе стоило самой… Ладно, давай ее сюда.

– Телеграмма внизу, у юного античного дискобола, принесшего ее тебе. Ни у кого на свете, – добавила миссис Форсайт, закатив глаза, – не может быть такого загара при таком цвете волос.

– Мама, о чем ты?

– Спускайся вниз расписаться в получении, сама увидишь. А увидишь ты воплощение своей девичьей мечты – златовласую голову принца, всю в пивной пене и поте, разгоряченную и запылившуюся от благородных попыток добраться сюда без помощи крючьев и альпенштока, движимую лишь зовом сердца и упованиями работников почтовой компании «Вестерн Юнион».

– Моя девичья мечта – это вольфрамовое литье, – ответила Алистер с оттенком раздражения. Со вздохом отложив в сторону лист с расчетами и карандаш, она приказала Крошке: – Оставайся здесь. Я только разоблачу новый заговор матушки, цель которого – отдать мой рыжий скальп очередному охотнику за невестами, и тут же вернусь. – Она задержалась у дверей кабинета. – А ты, мамочка, разве не останешься здесь, наверху?