Я крепко сжимал его шею, пока не убедился, что он потерял сознание, но отпустил его прежде, чем он смог бы вырваться и умереть у меня на руках. О нет, Дюк Полински не собирался уходить от такой быстрой, легкой, безболезненной смерти. Он отправится с нами в небольшое путешествие в хорошее, тихое, уединенное место, где я не буду торопиться и заставлю его страдать.

Я окрашу себя в красный цвет его кровью до конца ночи и заставлю его умолять и просить прощения у моей девочки. Он будет извиняться, плакать и кричать, а когда мне надоест это слушать, я сделаю так, что он больше никогда не наложит руки ни на кого. Особенно на мою дикарку.

Глава 35

Уинтер

Меня держали в оцеплении в доме, поскольку я пыталась разбить окно посреди ночи и привлекла внимание охранников. Я проклинала себя за то, что не была достаточно сильной, и была в ярости от того, что не оставила больше отметин на мужчинах, которые тащили меня обратно в мою комнату. Но все это не шло ни в какое сравнение с той ненавистью, которую я испытывала к Рамону Эрнандесу. Он избил меня за попытку побега, он держал меня в этом доме, как дикое животное в неволе.

Теперь моя дверь была заперта с восьми вечера до восьми утра следующего дня, а под моим окном в эти часы стоял охранник. На завтрак меня сопровождал Карлос или один из других головорезов, нанятых Рамоном. За мной постоянно следили, меня никогда не оставляли надолго, чтобы спрятать нож в рукаве на кухне или прокрасться по дому, чтобы проверить слабые места в его обороне.

Мне приходилось ежедневно ужинать с Рамоном, но кроме этого я редко его видела. Он работал все время, и я должна была быть благодарна ему хотя бы за это. Но я знала, что у меня осталось мало времени до того, как он отправит меня к какому-нибудь хирургу, чтобы тот удалил мои шрамы. И если он добьется своего, то вскоре после этого я снова окажусь в его постели. Я содрогнулась от этой мысли, сидя спиной к стене в своей комнате и ожидая, когда меня позовут на ужин. Я была рада, что мои шрамы отталкивают его, поскольку они были единственным, что удерживало его руки от меня. Я не думала, что Рамон из тех мужчин, которые смирятся с тем, что я отказываю ему в ухаживаниях. Но сейчас, по крайней мере, я была в безопасности.

Как обычно, я выдумывала идеи побега, чтобы скоротать время. Каждый мой план заходил в тупик еще до того, как я пыталась проработать детали. Даже если бы мне удалось выйти за пределы дома, ворота тщательно охранялись, и я сомневалась, что смогу легко перебраться через один из заборов. Но независимо от того, насколько безнадежным это казалось, я отказывалась смириться с такой участью. Я собиралась вырваться из этой ловушки, даже если это будет последнее, что я сделаю.

В дверь постучали, и я замерла, когда Рамон вошел в мою комнату в смокинге с витающим вокруг него запахом одеколона. Мое сердце забилось при мысли о том, что он собирается на встречу. Я могла пропустить мучительный час ужина с ним и получить больше времени на обдумывание плана. Может быть, он возьмет с собой достаточно своих лакеев, чтобы дать мне больше шансов выбраться на свободу.

— Я должен присутствовать на торжественном приеме в городе. Там будет мэр со своей семьей, поэтому мне нужно представить себя с лучшей стороны. Ты будешь сопровождать меня. Важно, чтобы меня воспринимали как семейного человека, а кроме того, нашим друзьям будет интересно узнать, почему ты до сих пор не появлялась на публике.

Мои губы приоткрылись от удивления, сердце заколотилось при мысли о том, что мне удастся выбраться отсюда, получить еще один шанс на побег.

Он шагнул ко мне, его лицо было скрыто тенью. — Мои люди будут охранять каждый выход, а Карлос будет лично следить за тобой. Ты не будешь испытывать меня этим вечером.

Страх закрался мне под кожу от предупреждения в его тоне, и я склонила голову, словно подчиняясь, но это было не так. Внутри меня бушевало пламя, готовое вырваться на свободу. Мне было все равно, что он сделает, если поймает меня, сегодня вечером была возможность сбежать. И в тот момент, когда она у меня появилась, я не собиралась ее упускать.

— Ты наденешь это.

Я подняла голову и увидела, что он достает из шкафа платье темно-синего цвета с длинными кружевными рукавами и высокой горловиной. Приталенная юбка означала, что все мои шрамы будут прикрыты, и я знала, что это не совпадение. Моя верхняя губа оттопырилась, когда я встала, взяла у него платье и повернулась, чтобы направиться в ванную комнату.

Он поймал мой локоть и развернул меня к себе лицом. — Переоденься здесь. Я хочу увидеть масштабы твоих шрамов, — прорычал он, и мое горло сжалось, но я не собиралась отступать.

Я посмотрела на него, бросив платье на кровать и сдернув свои треники, чтобы продемонстрировать простые черные трусики и бюстгальтер. Его глаза блуждали по моему телу, с гримасой изучая шрамы.

— Повернись, — приказал он, и хотя я не хотела поворачиваться спиной к этому чудовищу, я повернулась, не выказывая ни малейшего страха, позволяя ему увидеть повреждения, которые Дюк и его люди нанесли моей коже.

Его палец прижался к моему позвоночнику, спускаясь вниз по его длине, и моя плоть задрожала от его прикосновения. — Скоро все это будет исправлено, моя дорогая. После этого тебе не придется прятаться.

Я ничего не ответила. Я не сказала ему ни слова с тех пор, как он начал бить меня, и я знала, что иногда это приводило его в ярость, но я не сдавалась. Я была опытна в этом. Мое молчание было бунтом, которого я могла придерживаться и ощущать, что я хотя бы в малой степени нанесла ему ответный удар.

Он смотрел, как я делаю макияж и прическу, и вскоре я была облачена в платье, которое скрывало меня, под ним была пара серебряных каблуков, которые были выше, чем мне бы хотелось, но я могла бы бежать на ходулях, если бы это означало сбежать от этого ублюдка до полуночи.

Он взял с туалетного столика огромное ожерелье-чокер, обернул его вокруг моего горла и закрепил на месте. — Если ты попытаешься сбежать сегодня ночью,