Билазир фыркнул:

— Иди, нахал.

Рашель сделала глубокий вдох и попыталась сохранить чувство собственного достоинства — от конвульсии ее лицо стало, казалось, еще более костлявым.

— Они лгут, Бог и Повелитель, вы еще убедитесь в этом. Я говорю правду.

Тирада закончилась пронзительным криком, когда Сириг развернул ее и толкнул в спину между лопатками. Она побежала, чтобы не упасть, а дверь с шипением распахнулась перед ними.

— Быстрее, — проворчал Билазир. Чаундра повиновался.

В повисшей в комнате напряженной тишине Билазир с Чанной пристально изучали друг друга.

Наконец Билазир заговорил:

— Верни своего человека.

Чанна нажала кнопку двусторонней связи:

— Симеон-Амос, не мог бы ты вернуться, пожалуйста?

— Эта Рашель влюблена в тебя, — заметил т'Марид, насмешливо глядя на него своими желтыми глазами.

— Признаюсь, — с горечью сказал Амос, — что меня начинает трясти при одном ее виде.

Кольнари поднял бровь.

— Однажды, — сообщила ему Чанна, — она вообразила, что Симеон-Амос — Бог, и бегала по всей станции, пытаясь убедить людей поклоняться ему. Она стала для всех нас тяжким испытанием, но больше всех досталось Симеону-Амосу.

— Симеон-Амос, очевидно, такая же жертва подобного навязчивого интереса к тебе, Чанахэп. Веская причина, чтобы поверить в твою историю.

— Да, Бог и Хозяин, — ответила Чанна. Она закрыла глаза.

— Симеон? — спросила она.

— Он уже наполовину поверил вам, но по-прежнему сомневается. Сгорает от нетерпения. Чанна, они скоро стартуют. Осталось не больше двадцати минут до того, как зазвучат пиратские сирены.

Она вновь открыла глаза.

— Симеон-Амос, — сказала она. — Почему бы тебе не сходить на сырьевые склады?

Несколько секунд он колебался.

— Как скажешь.

— Начинаем, — скомандовал Симеон.

Червь поднял голову с руин замка, оглядывая равнину с извергающими дым и раскаленную лаву вулканами. Стаи ос с длинными языками патрулировали местность, а зигзаги молний извивались над кратером и каньоном на расставленных по всей площади экранах.

Грянул гром. Раздался раздраженный лай, бывший громче грома, а свод небес раскололся. Наевшийся досыта червь попятился назад, попросту бесконечный, длиннее самой бесконечности.

Неожиданно сюда ворвался Симеон, и над выжженным пейзажем вспыхнули новые небеса. Свет изменился: вместо безжалостно белого теперь в небе светилось теплое желтое солнце. Порывы ветра ослабли, закружились на месте, а потом и вовсе стихли. За Симеоном шел трехголовый пес размером со слона. Симеон поднял дубину и ударил.

Гриндер-Точильщик бросился вперед, и его концентрические рты сжались на импровизированной палице. Тут Симеон отскочил, а дерево моментально начало расширяться, не давая возможности червю закрыть пасть и обламывая ему зубы. Червь попытался освободиться, вытряхнув деревянную затычку, но все три головы собаки вцепились в его тело, прижимая к земле.

Скоро тело змея начало рваться, не способное растянуться сильнее.

В центре управления SSS-900-С техник кольнари потянулся к задней части корпуса боевого компьютера, когда заметил признаки сбоев.

— Господин! — закричал он. — Это…

В этот миг в базе его компьютера заработала введенная туда программа саморазрушения. Она не слишком напоминала взрыв, но была значительно мощнее, чем требовалось, чтобы вывести из строя чувствительные внутренние процессоры. Программист хотел прервать контакт. Однако удар током превратил его тело в головешку.

Реакция его товарища была моментальной, как у тигра: подхватив свое оружие, он рванул к дверям. Они с шумом захлопнулись, и воин, как мяч, отскочил от них обратно в центр управления. Этот выход стал недоступным для него, а другого не было. Он резко обернулся и от бедра выстрелил по клавиатуре.

— Как глупо, — прозвучал голос из воздуха. Из воздушных клапанов раздалось шипение. Кольнари зашатался, как только вдохнул газ. Последнее, что он смог сделать, — это выхватить гранату из-за пояса и, дернув чеку, дождаться взрыва.

— Проклятье, — пробормотал Симеон. Будет слишком грязно, и какое-то время нельзя будет пользоваться оборудованием. Затем глубоко вздохнул, как сказали бы, если бы речь шла об обычном человеке, и сосредоточился. Надо было одновременно проделать несколько десятков тысяч операций.

— Дайте мне встать, — сказала Чанна, поглаживая Билазира в ответ.

— Еще немного, — лениво ответил Билазир. — Я действительно сделал все очень быстро. У нас еще осталось пять минут. — В отличие от её тела, скользкого от пота, его торс был сухим, но значительно горячее: обмен веществ у существ его породы протекал иначе.

— Значит, мы остаемся? — шепнула она ему на ухо.

— Нет, — ответил он. — Ты это подозревала?

— То, что ты возьмешь меня с собой, или то, что день отлета назначен на сегодня? И то и другое. — Она попыталась освободиться. — Отпустите меня, пожалуйста. Я должна собрать вещи.

— Я буду хорошо содержать тебя, — сказал Билазир, скатываясь с нее. — Поспеши.

Он лениво валялся на диване, наблюдая, как она исчезает в ванной. «Это будет незабываемо, — решил он. Начиная с того, как он будет сдирать с нее одежду, когда они останутся наедине. — Предвкушение — самое приятное во всем процессе». Кольнари сверился со своим врожденным ощущением времени — двадцать минут пройдут необыкновенно быстро. Как, впрочем, и в его обычном дневном расписании. Он улыбнулся собственным мыслям, потянулся и откинул назад пряди белокурых волос. Завтра перед ним раскинется дорога, сулящая ему и огонь, и кровь, и золото.

— Мы уже недалеко от жилья Чанны? — спросил Джозеф.

Они ползли по трубе, и широкоплечему Джозефу это было труднее, чем всем остальным.

— Ага… — Джоат на минуту задержалась. — Вообще-то я никогда не добиралась сюда этим путем, сам знаешь. Я пыталась спрятаться от Симеона. — Она наконец сориентировалась. — Мы сейчас над главным коридором, ведущим к лифту. Мне так кажется.

— А мне кажется, лучше проверить, — заметил Джозеф с натянутой улыбкой. — У тебя все в порядке, мой друг Джоат?

— Ага. — Она выдавила улыбку ему в ответ. — Просто… я слегка ударилась, вот и все. У меня все просто замечательно.

Она коснулась каким-то приспособлением сочленения между креплениями. Мембрана под ними стала прозрачной. Чаундра не поднял взгляда. Вместо этого он оглянулся, покачал головой и двинулся дальше.

Джоат поползла дальше, но затем замерла на месте, когда внизу появились еще две фигуры. Рашель бежала, но Сириг, без труда поймав ее, прижал к стене. Она вскрикнула, задыхаясь и хватаясь рукой за горло, словно попала из одного ночного кошмара в другой.