* * *

Ох, чуяло мое сердце, что ни к чему хорошему посещение дворца не приведет. Заранее ко всяким гадостям готовится, стала. Вот и напророчила! Еще только ко входу мы с факиром и инвентарем подошли, а у меня все волоски на теле трепыхаться начали. Потому как отчетливо от дворца мертвечиной повеяло. Магически. «Родной» такой запах. Поменьше чем в Войятской чащобе, но сильнее чем от знакомого мне некроманта. Руки вмиг похолодели, а ноги наотрез отказывались следующий шаг делать. Я бы так и осталась перед той дверцей для прислуги статую изображать, если бы меня факир силком за руку внутрь не затащил. Суета, царившая среди челяди, быстренько мои чувства на место поставила. И не мудрено. Попробуй долго в прострации по прибывай, если об тебя каждое мгновение кто-то тормозит и немилосердно при этом ругается. Очухалась слегка. В уголочек забилась и стала со своими ощущениями общий язык находить. Только вроде бы договорилась, как время пришло с представлением пред ясны очи публики выходить. Тут у меня опять все рухнуло. Едва успела силу в комочек сжать и за щитами запрятать, чтобы стороннему магическому взгляду слабенькой деревенской ведьмочкой казаться, как уже посреди чадящего факелами зала стояла. Напарник мой шустро принадлежности по столику раскладывал и на местном наречии зрителям вещал чего-то. За ним я почти не следила. Глаза тут же вкруговую по залу пошли. Лучше бы я этого не делала. Постояла бы себе в одну точку уставившись, сколько бы нервов сэкономила. Нет же. Любопытство — враг мой первейший. Ну что, полегчало мне, когда я в толпе знакомый взгляд встретила? Именно взгляд, не человека. Уже одно это жутью окатить может, когда на незнакомом лице замечаешь, ранее виденное выражение глаз. А тут, аж четыре таких лица.

Мамочки. Хочу домой. В родную деревню. Сдался мне этот большой мир? Чего я в нем не видела? И учеба та… Невежам живется легче…

Но волю в кулак собрала. И колдовать помаленьку начала. Только нелегкое это дело, когда по тебе чужие пристальные взгляды холодными змеями елозят. Я чуток глаза скосила на ближайшую ко мне подозрительную личность. Так и есть! Этот хмырь во мне никак дыру гляделками своими проковырять собрался? А ведь остальной народец на факирские «чудеса» разинув рот глазеет. Меня только мельком взглядами одаривает. Но не этот. Надо полагать остальные из четверки тем же занимаются. Как бы от меня к концу представления горстки пепла не осталось… Впрочем, некромантия с огненной стихией не очень то ладит. Глядишь обойдется.

Почти перед самым концом нашего выступления, мне будто игла холодная меж лопаток впилась. От неожиданности я даже концентрацию потеряла и один из «летающих» кинжалов начал падать. Только и успела его у самой столешницы подхватить. В то же время щиту своему, силы прибавила. Неприятное ощущение исчезло. Зато преследовавший меня взгляд стал еще пристальней. Кое-как до конца представления домучилась. Пару раз поклонилась и, не дожидаясь упивающегося почестями факира, скорее вон в коридор вылетела. Там к стенке прилипла, пытаясь справиться с дрожью в коленях.

Факир моей непочтительностью был возмущен непомерно. Сразу же по выходу из пиршественной залы нравоучения читать затеялся. Я от него только отмахнулась. Мне и нотаций лорда Олланни хватает, стану я еще всяких аферистов слушать. С трудом перебирая тяжелыми ногами, я доползла до столовой для прислуги, где пировали уже отмучавшиеся комедианты. Аппетита не было. Воздуха тоже. Единственное, чего доставало — шума. Он бил кузнечным молотом по голове, заставляя мысли сплющиваться в лепешку. Хотелось на воздух. Не прощаясь с напарником, я тихо выскользнула во двор.

Благодать! Мягкий ветерок с моря нежно холодил разгоряченные щеки. Его солоноватый запах осторожно прогонял начинающуюся головную боль. Тихо шелестели листья. Слышался отдаленный гул веселья и чьи-то тихие шаги…

Шаги? Я резко обернулась на еле уловимый шум.

Чтобы на мгновение увидеть летящий в лицо кулак. После этого была уже только тьма.

Нда… Мама меня учила дурные привычки в себе искоренять, а я, недотепа, все больше новыми обзавожусь. Вот и еще одна появилась — приходить в себя в темных каменных помещениях. Нынешняя обитель, правда, рукотворная. Ну не природа же камешки обтесывала и аккуратненько их друг к дружке подгоняла? А именно это я узрела, открыв глаза — надежную каменную кладку пола.

Лицо саднило. Левая половина, судя по ощущениям, распухла, а нижняя губа горела огнем. Никак мне мордашку попортили? Сволочи! А вдруг еще и зубы выбили? Во рту отчетливый привкус крови ощущается.

Фух! Вроде жевалки на месте. А то, как представлю себе, что до конца жизни придется щербатой ходить, так сразу в душе «теплые» чувства «любви» к ближнему зарождаются. Сразу хочется к этому ближнему еще ближе подобраться и…, остатки зубов в шею вонзить «в порыве страсти».

Впрочем, чего я тревожусь о существовании в беззубом будущем? Все остальные малоприятные ощущения в моем тельце, ярко повествуют о том, что будущее это, обещает быть непродолжительным. Если бы мне добра хотели, стали бы руки связывать? Да еще за спиной?

Мало вероятно. Более того, уловив момент моего пробуждения, «доброжелатели» решили ускорить процесс восстановления мыслительных способностей путем выплескивания ведра воды на голову. Оптимисты… Были бы у меня те способности, не валялась бы сейчас, карлики ведают где, в компании боги знают кого. Но эти, боги ведают кто, о сей аномалии не подозревают. По наивности своей думают, что раз человек есть, то и мозги быть должны. А вот дудки! Купайте не купайте — ума не прибавиться. Даже если моцион морской водой устраивать. Что, впрочем, и было проделано. Гады! Я то сперва обрадовалась, попыталась живительную влагу с лица слизнуть, дабы привкус крови заглушить — а тут такая подлянка! От соли аж скулы свело.

Когда вода растеклась достаточно широкой лужей и, как следует, промочила всю мою одежку, кто-то «аккуратно» приподнял меня за шиворот и водрузил на ноги. А чтобы я ненароком обратно в лужу не плюхнулась (экая забота), зафиксировал в стоячем положении, привязав веревку к запястьям. Тут уж, хочу, не хочу, а ножки поджимать я не решилась. Плечевые суставы пожалела.

Послышались легкие шаги, сопровождающиеся шуршанием одежды, и моим опущенным долу глазам предстали обутые в мягкие сапоги ноги. Я приподняла голову, чтобы полюбопытствовать, кто же это на огонек заглянул? В основание шеи впилось что-то жесткое и малоприятное. Ух ты, меня что же, собачим ошейником одарили? За что такие почести? В прочем, успею еще поинтересоваться. Сперва владельца сапожек рассмотрю. Там, в пиршественной зале, он сбоку от меня сидел, в поле зрение не попадал. Видать обиделся, что вниманием обделила. А чего он хочет с таким то взглядом? У дохлой рыбы гляделки выразительней. Одним словом — некромант. Будь он неладен.

Адепт черной магии подошел еще ближе и вперился в меня взглядом. Не смущаясь, я ответила ему встречной любезностью, досадуя, что скрюченная поза сильно портит гневно-возмущенное выражение моей моськи. Некоторое время мы взаимно ковыряли друг друга посредством органов зрения. Первой сдалась я. Шея затекла.