Чайкин даже поперхнулся, когда представил себе на миг, до чего же чудовищно все то, что сейчас произнесла вслух Юля, и, сконфузясь, отодвинул от себя пустую тарелку. Достал платок и промокнул им лоб.

– Я понимаю, что это жестоко, и, поверь, нет на свете человека, который бы понимал и сочувствовал тебе так же, как я, но объясни мне, пожалуйста, при чем здесь Аперманис?

И Юля, без аппетита ковыряясь вилкой в салате, лишь пожала плечами: она и сама не знала, какую роль во всей этой истории играет «Рита».

– Единственное, что мне приходит в голову, когда я думаю о ней, это то, что оба заговорщика – Харыбин и Аперманис – не подозревали, как долго я буду искать Крымова. В этом заключается их основной просчет, поскольку их план был рассчитан на короткое время, за которое я ничего не успею узнать об Аперманис, просто даже мне и в голову не придет копать ее прошлое…

– Но ведь они отвели ей роль твоей клиентки!

– Да, но всего лишь на пару-тройку дней, я в этом просто уверена. Харыбин собирался привязать меня к ней материально и физически, чтобы мы постоянно были вместе и Рита следила за мной, за каждым моим шагом, ведущим к Крымову. Но я не нашла его до сих пор… Поэтому у них возникли сложности с развитием легенды, понимаешь? Сколько можно разыгрывать из себя шизофреничку?!

– Хочешь сказать, что Харыбин предполагал, что ты знаешь место, где бы мог спрятаться Крымов?

– Больше того, он наверняка допускал мысль, что я вообще имею какое-то отношение к исчезновению Крымова или что я просто в курсе крымовских дел. Думаю, что Харыбин не верил в то, что мы не перезваниваемся, не обмениваемся информацией, иначе как объяснить его уверенность в том, что я могу в кратчайший срок привести их к Крымову?

– Ты рассказала мне, что Аперманис сняла квартиру еще зимой. Означает ли это, что Крымов интересовал Харыбина намного раньше своего исчезновения?

– Леша, какие странные вопросы ты мне задаешь, а ты как думал? Они что-то замышляли в отношении Крымова, и вполне вероятно, что мое появление в С. в их планы не входило. Да, правильно, им нужен был Крымов, но скорее всего не он сам, а та информация, которой он обладал, работая на своего очередного клиента. Возможно также и то, что Аперманис была нужна Харыбину просто как приманка, как красивая женщина, способная выведать или выкрасть у Крымова эту информацию. Потому что теперь, когда я немного пришла в себя, мне кажется, что все-таки Харыбин не господь бог и навряд ли он сумел бы с точностью чуть ли не до дня предугадать мой приезд в С. Но то, что он спровоцировал меня на это, – безусловно.

– Получается, что он начал терроризировать тебя приблизительно в то же время, когда пропал Крымов…

– Я тоже так думаю. Вот тут уж они засуетились и стали думать, что бы такое предпринять, чтобы побыстрее найти Крымова. И Харыбин, прекрасно зная о моих чувствах к Крымову, пустил меня по следу, как борзую за зайцем…

– У Крымова есть что-то на Берестова, я так думаю… – сказал Леша, который вот уже пару минут смотрел на дымящееся перед ним блюдо с пряной бараниной, не зная, приступать ли к нему или продолжать вести разговор, делая вид, что официант, расставивший перед ними горячее, лишь призрак…

– Леша, ты ешь, не смотри на меня, у меня напрочь пропал аппетит. Я теперь не знаю, как мне себя вести с Аперманис: раскрывать ли перед ними обоими карты или нет. Меня словно загнали в тупик. Кроме того, стоит ли проводить операцию с мнимой поездкой в Германию и привлекать к этому Наташу?

– Дело в том, что если ты сейчас раскиснешь, заявишься к Харыбину и раскроешь ему все карты, то тем самым ты закроешь себе дорогу в Париж.

– Тоже правильно. Тем более что я больше чем уверена, что Аперманис наверняка разыскала мой блокнот, в который я записывала план своих действий и где изложила намерение срочно вылететь в Берлин. Больше того, там я пишу в основном о Бродягиной, высказываюсь по поводу того, что ее убийца – наверняка кто-то из ее многочисленных любовников. Так что, возможно, ты и прав и Наташе нужно срочно делать загранпаспорт… Но все это так долго и нудно…

– А вдруг он у нее есть?

– В любом случае у нас нет другого выхода. Ну не тебе же, Чайкин, лететь в Берлин?

– Знаешь, мне пришла в голову совершенно гениальная мысль… Дело в том, что Наташа Зима – девушка скромная, порядочная и все в таком духе, но навряд ли она согласится лететь в Берлин, не зная языка и не представляя себе, что такое вообще заграница. Я понимаю, что ты хочешь, отправив ее за границу, поймать сразу двух зайцев: отвлечь от себя внимание и дать возможность заработать библиотекарше; но послушай старого потрошителя, отнесись к этому гибче и отправь вместо нее женщину более раскрепощенную, чувствующую себя за границей как рыба в воде и которая впоследствии, когда вы уже встретитесь в Париже или Берлине, сможет тебе помочь в твоем деле. А Наташу переодень в свою одежду и посади в поезд, идущий в Воронеж или куда-нибудь еще, но только в противоположную от Москвы сторону. А сама в это время садись в машину, лучше всего мою, и поезжай в Москву, а оттуда в Париж. Другого пути все равно нет. Только таким образом ты сможешь оторваться от слежки.

– Но ты, наверно, забыл, где работает мой муж: неужели ты думаешь, что, когда я буду брать билет в Париж, я не засвечусь со своей фамилией в их организации?

– А вот здесь может быть только два варианта. Первый: Харыбин обратится за помощью в свою службу с опозданием, когда ты уже улетишь. Второй: он вообще действует самостоятельно, и его интерес к Крымову носит личный характер.

– Личный?

– Да. Он может притворяться, что его интересует дело, которым занимается Крымов, а на самом деле он работает на себя…

– Как Крымов? За деньги?

– А ты как думала? Информация в нашем мире дорогого стоит.

– Чайкин, по-моему, я не зря пригласила тебя в ресторан… Вот только бы найти женщину, которая согласилась бы мне помочь…

– Надо подумать, – вздохнул Леша, в очередной раз промокая салфеткой лоб, а потом губы. – Земцова, мне кажется, что я забеременел… Посмотри, какой у меня большой живот, да и подташнивает что-то…

* * *

Алла Францевна Миллер, или просто Миллерша, как звали ее все знакомые, была портнихой и душой закрытого женского общества. Прекрасно владея иголкой и ножницами, она также была талантлива в жизни в целом, что притягивало к ней самых оригинальных и состоятельных клиенток города. Дело в том, что помимо своего основного ремесла, с помощью которого она обшивала своих клиенток (как правило, становившихся впоследствии ее подругами, в число которых входили и Земцова с Щукиной, ведь именно она сшила Наде подвенечное платье), Миллерша виртуозно владела искусством общения. Поговорить с ней по душам означало вылечиться от душевного недуга, найти способ выйти из депрессии и попытаться иначе взглянуть на свою проблему в целом. Никакие дорогие психотерапевты не смогли бы так помочь женщине обрести душевный покой, как это удавалось маленькой округлой дамочке с черными влажными глазами, пухлыми губками и чуть заметными темными усиками, делавшими ее похожей на хитрого зверька.