Но с Сидше получалось представить всё – даже то, что воображать бы не хотелось, особенно сейчас.

– Тише, тише, – погладил он её по волосам, затем по щекам, вытирая солёные подтёки. Я же говорил, что не сделаю тебе зла, ясноокая госпожа. Прости, что напугал.

Сказал – и отстранился, собираясь встать и уйти.

Точнее, попытался.

– Сидше…

– Я же говорил тебе, что не надо мужчину за рукав тянуть? Можно понять… неправильно.

Фог тоже привстала, свободной ладонью растирая лицо. В голове был кавардак; щёки горели. Сердце колотилось часто – ещё немного, и пробьёт рёбра, и это спутывало мысли сильнее…

Одно было ясно: Сидше она отпускать не хочет.

– Нет, – шепнула она еле слышно. – Ты правильно понял. Я просто не знаю ничего, у меня жизнь была другая… Мне бы себя узнать, собственный голос услышать. Я из Шимры сбежала, чтобы найти своего учителя после сброса, а потом оказалось вдруг, что мир больше, чем я думала. И столько всего надо сделать, что, кроме меня, никто не сделает… Не уходи.

Сидше застыл, а потом снова прикоснулся к ней, очень бережно.

– Вот, значит, как. Тогда спешить некуда.

И наконец-то поцеловал её.

…это было лучше, чем представлялось – но совсем по-другому. Губы обветренные, но сладкие после засахаренных фруктов; руки сильные, но осторожные, несмелые даже. Он погладил её по волосам, по шее, ласкающим движением провёл по спине и отстранился. Фог не знала, куда смотреть, и уткнулась ему лбом в плечо, обнимая крепко-крепко. Так они просидели несколько минут, ничего не говоря, а затем, почти одновременно, поднялись и пошли к «Штерре».

Беспокойство куда-то подевалось; на сердце было легко.

Торопливый осмотр не выявил почти никаких проблем на дирижабле. Дуэса то ли поленилась подниматься на борт, то ли побрезговала, но в мирците не оказалось ни следа её пьянящей, карамельно-приторной силы. Всё ценное и съёмное с корабля вынесли, начиная с товара и заканчивая откидными койками. Сидше, конечно, морщился, разглядывая обчищенные каюты, но то и дело начинал улыбаться… и ненароком прикасаться к губам кончиками пальцев.

В такие минуты Фогарта смущённо отворачивалась и начинала с удвоенной внимательностью проверять обшивку или проводящие пути для морт.

В Кашиме был довольно крупный воздушный порт – ведь дирижабли уже очень долго оставались единственным относительно безопасным способом путешествовать по пустыне. Пролететь над садхамом, избежать смертоносных ловушек в песках или жестоких разбойников… Словом, если б не дороговизна воздушных кораблей и необходимость обслуживать их у кимортов или мастеров, то наземные караваны давно бы уже исчезли. Швартовочные мачты располагались и у многих дворцов, а их хозяева любезно разрешали капитанам там останавливаться, если в городском порту не оставалось свободных мест, ведь на юге торговые связи чтили больше, чем родственные.

Однако гостеприимством человека, любезно вернувшего «Штерру», Сидше решил не злоупотреблять – и как можно скорее переместить дирижабль к одной из городских мачт. Фог вызвалась помочь и заменить своими силами недостающую часть команды.

Когда они закончили, то уже занимался рассвет.

Чирре спал прямо на полу, плечом привалившись к Марту. Халиль-Утар арх Ташир нетерпеливо приплясывал на месте, надеясь наконец освободиться и сбежать подальше, пусть даже и в сердце пустыни…

– Можешь идти, – отпустила его Фогарта, щурясь на восходящее солнце. – И молись, чтоб больше наши пути не пересеклись. А если я узнаю, что ты снова промышляешь работорговлей…

Угрозу она не закончила, но купцу этого хватило: отбив несколько торопливых поклонов, он спешно ретировался.

А вскоре пришлось расстаться и с другим человеком – на словах вроде как временно, на три дня, но как в действительности всё обернётся, никто, конечно, заранее не знал, и от этого появлялась смутная печаль, как в самом начале осени.

– Я, пожалуй, переночевать здесь останусь, – сказал Сидше на прощание. – Дел невпроворот. Надо хотя бы койки установить заново и пристяжные ремни… Как я могу отблагодарить тебя за всё, что ты сделала?

«Живи и будь счастлив», – хотела ответить Фог.

– Однажды сочтёмся, – сказала она вслух. И добавила лукаво: – Хорошо иметь в должниках капитана-контрабандиста, верно?

Сидше отчего-то даже не улыбнулся – и провожал её взглядом, пока она не скрылась в переплетении улиц.

…А в чайной посреди квартала иноземцев уже поджидал Сэрим, сгорая от нетерпения и любопытства.

– О тебе весь город болтает нынче, – с ходу сообщил он, взмахом руки указав на место подле себя. – Кто-то говорит, что ты бедолагу купца заживо сожгла, кто-то – что ты его на клочки разодрала. И что же из этого правда?

– Я его попросила об одной услуге, – честно призналась Фог, опускаясь на подушки. Стоило ей расстаться с Сидше, как силы её покинули, а усталость после бессонной ночи навалилась всей неподъёмной тяжестью. – А потом отпустила.

Брови у Сэрима вверх поползли:

– Милосердие проявила, значит. Поди, он в себя прийти не может от неожиданной удачи?

– Кто знает. Теперь за ним до конца жизни злой призрак будет скитаться, в затылок дышать и сердце холодной рукой трогать.

– Кимортские штучки?

– Человеческий страх.

Уже ответив, она подумала, что подобное сказать мог бы, пожалуй,