– Видел, видел. Иначе бы «заборы» не поставил. Только мне отрезали доступ к «Аквариуму». Думаю, и тебе скоро отрежут.

– Погоди, как же ты тогда узнал, что я там был и что «заборов» наставил?

– У меня там лазейка. Даже без админского пароля я получаю по почте уведомления, когда ключевые действия в системе происходят. В частности – «заборы»… Как раз чтобы отследить, когда ты появишься.

– Ну ты и жук… Тобой скоро Интерпол начнет интересоваться.

– Вообще, без меня «Большой аквариум» никто не запустит. Там есть цифровой ключ, который я поставил…

– Гриша, да ты просто чмо нелинейное! Я из-за тебя несколько недель убил, диплом свой пеплом посыпал, все гадал, почему процесс не запускается! Что мне еще про тебя нужно знать?

– В остальном я – белый и пушистый. Как зайчик. Тонкая ранимая душа.

Выдержали паузу.

– Санчес, ты здесь?

– Да.

– Слушай, я так по работе скучаю! Возьми меня к себе. Я бесплатно работать буду. Все секретные ключи отдам.

Санчес не колебался ни минуты.

– Гриша, я рад тебе всегда. Я молился на тебя ночами, хоть у тебя и не екнуло!

– Скажи, куда приезжать. Я сразу примчусь. С Греттой, если денег хватит. Она тоже очень хочет тебя увидеть, привет передает огромный.

– Я тебе оплачу дорогу. У меня хороший заказчик есть. Как раз под стать тебе задачка… Только у меня есть одно условие.

– Все что угодно, на все готов!

– Я должен видеть твое досье в «Большом аквариуме».

– Что? Шар мой? Я это шаром называю. Похоже, правда?

– Скорее на пульсирующее солнце похоже. Хотя, согласен, на досье с документами это похоже куда меньше, чем на шар.

– Слушай, у меня же нет туда доступа. Как я тебе его покажу?

– Дай пароль, чтобы снять «забор». Я сразу поставлю свой.

Гриша медлил.

– Для меня это – принципиальное условие. Я больше никому не доверяю, ты, наверное, уже и сам догадался. Мой-то шар ты уже наверняка видел. А я твой – нет. Не годится.

– Держи. Gretta1i2Love. Я рассчитываю на твою порядочность.

– Я ценю. Админский пароль отдать – это как кровью побрататься…

Санчес успел составить портрет Гриши прежде, чем ему закрыли доступ к «Большому аквариуму».

Из принтера вылезли несколько листков, которые Санчес тут же прочитал. «В будущем так будет выглядеть резюме сотрудника…» – подумал он с усмешкой.

Высокий мужчина, обладатель сильного приятного баритона. Секс-символ научной среды советской эпохи конца семидесятых: с герлами, прикидами, прибаутками «как здорово, что все мы здесь» и прочими атрибутами. В течение последних десяти лет активно теряет форму. Может похвастаться крайне высоким уровнем интеллекта (на уровне гения), но, как любой гений, не способен справиться с обычными житейскими трудностями. Непрактичен, забывчив, невнимателен к деталям. Сильный интроверт.

Гриша родился в семье исследователей в Новосибирске и с детства впитывал в себя атмосферу этой среды. Его родители работали в Академгородке в Институте ядерной физики, специализируясь на фундаментальных исследованиях. В свободное от работы время активно участвовали в самодеятельности, фестивалях песни, общественной работе. Когда появился Гриша, его родителям не было и двадцати пяти лет. Они жили в общежитии, но с появлением ребенка получили маленькую отдельную квартирку в только что построенной хрущевке. Присматривать за маленьким Гришей было некому. Большую часть времени ребенок проводил под опекой общественной системы образования – ясли, сад, школа. На лето бабушка забирала маленького внучка «на откорм» в деревню, где всячески баловала.

Гриша рос задумчивым, замкнутым мальчиком. Много читал, причем не только художественную литературу. Его живо интересовали учебники и научные книги родителей. Он мечтал стать таким же умным, важным для общества незаменимым ученым.

Он пошел в школу в шесть лет, а в пятнадцать закончил ее с золотой медалью и сразу же поступил в Новосибирский государственный университет на физический факультет. О молодом вундеркинде написали заметку в местной газете – долгие годы пожелтевшая вырезка из газеты висела у него дома в рамке над письменным столом. Родители очень гордились сыном, но научная работа не оставляла времени для настоящих семейных радостей. Кроме того, к моменту поступления сына в университет родители уже практически не общались друг с другом. У каждого была своя работа, вечером они возвращались домой затемно, молча ужинали и расходились по своим углам.

В университете Гриша познакомился с девушкой, известной своими бунтарскими замашками. Она рассказывала ему о движении хиппи, утверждала, что по ночам слушает «вражеские голоса», давала читать посредственные самиздатовские брошюры. Гриша был очарован и полностью подпал под ее влияние. Он научился бренчать на гитаре, купил магнитолу и добыл у фарцовщиков старые джинсы.

Когда в компании начались разговоры о несовершенстве советской власти и необходимости активных действий, Гриша вызвался участвовать в подготовке и расклейке листовок по зданию университета. Дальше разговоров дело не пошло, однако информация сразу просочилась в органы, родители Гриши немедленно попали в разработку и с побелевшими от ужаса лицами несколько вечеров подряд проводили с сыном воспитательную работу. Его самого тоже вызвали «на серьезный разговор», где мгновенно раскололи. Он официально покаялся, рассказал все что знал и согласился сотрудничать и содействовать в будущем, хотя от участия в активных провокациях против зачинщиков уклонялся – скорее от страха, чем по принципиальным соображениям.

Инцидент был исчерпан, но «осадок остался» – характеристика испорчена. Несмотря на выдающуюся успеваемость, красный диплом Грише не дали. В университете он увлекся компьютерными технологиями и программированием. Только наедине с компьютером он чувствовал себя уверенно, в общении с алгоритмами и перфокартами он был богом. К моменту окончания университета он считался главным экспертом в новомодной теории информации, увлекался алгоритмизацией управления сложными системами. Им заинтересовались в Институте прикладных систем, который как раз в тот момент занимался разработкой систем моделирования управления для подводных лодок. Несмотря на подпорченную репутацию, его выписали в Москву – сначала в качестве аспиранта, потом – в роли младшего научного сотрудника.

Сразу после переезда Гриша начал встречаться с аспиранткой своей лаборатории и через год женился. Из общежития переехал в квартиру к ее родителям, практически сразу у молодых родился мальчик, потом девочка. Родители жены, видные в советское время номенклатурщики, помогли получить двухкомнатную кооперативную квартиру, в которую молодое счастливое семейство и переехало.