тебя я, то эта любовь не должна была закончиться с его смертью.

Он ждал бы тебя в следующей жизни, и в следующей, и в следующей.

Как и я.

Прости,

Никс.

Письмо № 7

Дикарка,

Я не мог любить тебя, потому что ты не была моей.

Но в какой-то момент мне стало наплевать. Я понял, что больше не могу жить без тебя, и сделал тебя своей. Я был и остаюсь готов бороться за тебя всю жизнь, если это потребуется.

Прости меня,

Никс.

После этого я стала ждать, когда Стеф постучит в дверь, чтобы прочитать письма сразу же, как только их доставят.

Письмо № 8

Дикарка,

Я совершил ужасный поступок, я предал тебя, и мне чертовски жаль.

Но я не собирался тебя бросать. Какие бы планы я ни строил, я никогда не смог бы уйти от тебя, когда ты была обещана мне.

Тот день решил твою судьбу, детка.

Я чертовски скучаю по тебе,

Никс.

Письмо № 9

Дикарка,

Ты сказала мне, что всегда была моей.

Правда в том, что я был твоим так же долго.

Позволь мне доказать тебе это.

A la folie — до безумия влюбленный в тебя,

Никс.

Последнее письмо было доставлено вчера. Я вскрыла его на месте, мои пальцы жадно впились в него. Я перечитывал его снова и снова, с тревогой ожидая сегодняшнего.

И вот теперь это десятое письмо.

Когда я переворачиваю конверт в руках, входит Тайер. Ее взгляд останавливается на сегодняшних подарках, а также на вчерашних и позавчерашних, разбросанных по столу.

Она живет у Риса и не была дома несколько дней, поэтому впервые видит хаос на кухне.

Она смеется.

— А, подарки и цветы — часть извинительного тура. Мой любимый момент. — Она усмехается, берет шоколадку, кладет ее в рот и с удовольствием жует.

Она заставила Риса бесконечно унижаться, когда он предал ее, так что мне есть чему у нее поучиться.

Я протягиваю ей конверт.

— Я получила сегодняшнее письмо.

Ее глаза расширяются от волнения.

— Ну, открывай!

Я держала девочек в курсе его извинений, читала им некоторые письма, но не все.

Некоторые из этих слов я хотела оставить только для себя.

Тем не менее сегодня утром они все написали смс, спрашивая, получила ли я письмо. Тайер сообщила, что приедет домой, чтобы лично прочитать его, и приехала как раз вовремя.

Я разворачиваю бумагу и обнаруживаю строку широтных и продольных координат. Под ними — слова:

Встретимся здесь завтра утром.

Пожалуйста.

Я люблю тебя,

Никс.

— Что ты собираешься делать? — спрашивает Тайер, читая записку после того, как я передаю ее ей.

— Я не знаю, — честно отвечаю я. — А что бы ты сделала?

— Нет, — говорит она, качая головой. — Ты не можешь спрашивать меня об этом, ты должна сама решить, что для тебя правильно.

— Хорошо, тогда что, по-твоему, я должна сделать?

Она задумчиво смотрит на меня, действительно обдумывая, как ответить на мой вопрос.

— Первое, что я заметила в Фениксе, когда встретила его, это то, как он смотрел на тебя. — Она качает головой в сторону. — Не думаю, что он вообще видит мир вокруг, если ты рядом. Я всегда думала, что у него есть к тебе чувства, Сикс. — Она возвращает мне письмо. — Нельзя писать письма от руки людям, которых не любишь.

Я смотрю на письмо в своих руках.

— Что именно заставило тебя простить Риса?

— О боже, не было ничего конкретного. Время помогло умерить мой гнев, но оно также показало, какую зияющую дыру оставил Рис в моей жизни, когда его в ней не было. — Она хмурится, думая, как сформулировать свои слова. — Проблема не в том, чтобы снова полюбить их, а в том, чтобы доверять им, и, в конце концов, только ты можешь сделать этот слепой прыжок веры и надеяться, что он не причинит тебе боль снова. И если вы спрашиваете меня, то я не думаю, что он сделает это, — добавляет она. — Из того, что я знаю, нельзя просто войти в дом твоего отца и выжить, тем более посреди ночи без предупреждения. Для этого нужно быть безумно влюбленным человеком.

Когда он заявил, что у него есть проблема, с которой нужно разобраться, и ушел, я не ожидала, что он прилетит в Англию, войдет в дом моих родителей и потребует моей руки обратно. Это было либо невероятно смело, либо глупо с его стороны, в зависимости от того, кого вы спросите.

Если спросить мою маму, то и то, и другое.

— Думаю, я пойду и выслушаю его, — призналась я ей. — Я еще не знаю, смогу ли я его простить, но так или иначе, мне нужно, чтобы все закончилось. Это даст возможность мне это сделать.

— Я думаю, это отличная идея, — говорит она, одаривая меня доброй улыбкой.

Я беру телефон и набираю номер отца.

— Не думал, что услышу о тебе снова так скоро, — открывает он, не дожидаясь, пока я заговорю.

— Мне нужно, чтобы кто-нибудь отвез меня по координатам, которые я собираюсь тебе написать.

— Дорогая, это похоже на схему похищения. Я этим не занимаюсь.

— Я собираюсь встретиться с Фениксом, это он прислал мне этот адрес.

Я слышу, как он ворчит себе под нос о рисках, связанных с безопасностью, и вспыхивает при упоминании Феникса. Полагаю, их временное перемирие закончилось, и мы возвращаемся к альянсу типа «холодной войны» между ними.

Через несколько минут он снова берет трубку.

— Хорошо, я пришлю самолет, но только потому, что ты возвращаешься домой.

Я хмурюсь.

— Что ты имеешь в виду?

— Эти координаты для дома в Хэмпшире, — отвечает он. Если бы он мог меня видеть, то заметил бы растерянное выражение на моем лице. — Ну, не совсем дома. Это для дома в нескольких акрах от нашего.

ГЛАВА 51

Сикстайн

Дом расположен менее чем в десяти акрах от моего и образует третью точку идеального треугольника с домом моих родителей и домом родителей Феникса.

Судя по тому, что я нашла в Интернете, это прекрасный дом с семью спальнями. Я видела его издалека, когда росла, но никогда не подходила так близко, чтобы осмотреть его.

Теперь, стоя перед ним, я различаю другие детали, которые придают ему очарование. Фасад полностью покрыт темно-зеленым плющом. Большая деревянная дверь выкрашена в теплый красный цвет, отчего дом кажется гостеприимным.

Это стандартный английский коттедж восемнадцатого века, и он великолепен.

Я открываю входную дверь и вхожу внутрь, не понимая, что я здесь делаю.

— Эй?

Феникс