есть. Король Кастилии, связанный только что возобновленным в 1396 году союзом с Карлом VI, сделал то же самое, а затем, столкнувшись с недовольством подданных, отказался от этого соглашения. В Наварре и Беарне ассамблеи "трех сословий", посовещавшись, отказались от прекращение послушания. Такой же ответ последовал из Арагона, Кипра, Савойи и Шотландия. Французское "прекращение послушания" лишь поставило под угрозу старые и прочные союзы.

Даже в Совете Карла VI оно усилило напряженность и произвело раскол, поскольку Людовик Орлеанский, остававшийся на стороне мармузетов и преследовавший свои интересы в Италии, придерживался политики единства Церкви, не больше, чем программы мира с англичанами и тем более планов крестовых походов. Он единственный из принцев поддерживал авиньонское папство. Об этом стало известно после посольства 1395 года, поскольку Бенедикт XIII, руководствуясь принципом "разделяй и властвуй", хотел поговорить с каждым принцем отдельно, и поэтому распространились слухи о тайном соглашении между Папой и молодым герцогом, подтвержденные тем, что Людовик исповедовался и принял причастие от Папы.

Усилия французских дипломатов перейти в послушание римского Папы принесли катастрофические результаты или, по крайней мере, были контрпродуктивны. Карл VI обратился к своим союзникам, своему "любимому сыну" королю Ричарду и своему "доброму кузену" Венцелю Люксембургу, королю Богемии и королю римлян, который был избран императором, но так и не был коронован, и которого не без оснований называли Пьяницей. Оба монарха, заявили королю, что принимают "путь отречения". Но одно дело — союз государей, другое — воля народа. В Германии, как и в Англии, ни духовенство, ни университеты, ни народ не собирались признавать иного Папу, кроме Папы находившегося в Риме, и никто из политического сообщества не позволил бы своим правительствам получать распоряжения из Парижа.

Ради блага Церкви Ричард, в 1397 году, согласился совместно с Францией и Кастилией обратиться к Бенедикту XIII. Но Ричард сразу же перешел в наступление на аристократическую партию, которая в течение многих лет противостояла королевской власти путем угроз гражданской войны или парламентской обструкции. "В королевстве будет не много хозяев, а только один", — провозгласил король. Принцы были удалены от двора, а некоторые бароны казнены. Хуже того, родной дядя короля, Томас Вудсток, герцог Глостер, младший сын короля Эдуарда III, был брошен в тюрьму в Кале, и там задушен. В самой Франции говорили, что без договора о союзе и дружбе, связывавшего его с Карлом VI, Ричард никогда бы не решился на этот акт насилия. Английское общественное мнение единогласно осуждало и мир с Францией, и новую церковную политику, и попытки короля подавить аристократическую оппозицию.

В Германии последствия были менее драматичными, но столь же негативными. К этому времени международная напряженность привела к тому, что старые союзы между Францией и Империей утратили свою силу. Однако они еще существовали, и личные узы между французским и люксембургским домами, позволяли не прерывать эту нить. В этих условиях в Париже возникла идея, что встреча Карла и Венцеля может послужить началом сближения церковной политики двух стран. В марте 1398 года Венцель приехал в Реймс навестить своего кузена Карла. Французы стремились публично продемонстрировать, что Венцель является союзником короля. Все обряды были соблюдены: короли пожали руки и подарили друг другу поцелуй мира. Распространенный в то время обычай вознаграждения союзника был тщательно соблюден. Королевский Совет не поскупился ни на цену за союз, ни на роскошь пиров. Задобренный и осыпанный золотом Венцель заявил о своем согласии на "путь отречения". Но чего стоило его слово? Французы вернулись в Париж, разочарованные личностью короля римлян. На первый пир, устроенный в его честь, Венцель не явился по той простой причине, что был мертвецки пьян. В Германии его обвинили в сговоре с партией клементистов и использовали это два года спустя как повод для его низложения.

В предыдущем 1399 году, в Михайлов день, Ричард II был вынужден отречься от престола в результате восстания подданных, возглавляемого его двоюродным братом Генрихом Ланкастером. Вскоре после этого он был уморен голодом в тюрьме. В то же время Людовик Анжуйский был изгнан из Неаполя, где ему так и не удалось навязать свою власть и авиньонского Папу.

Короли вопреки всем своим усилиям не могли объединить народы. К концу XIV века христианский мир еще не был готово к единству. Напряженность и раздоры раздирали этот меняющийся, формируемый новыми силами мир, который еще не обрел своего равновесия. Недаром в древности говорили, что христианство это путь к раздорам.

И был ли король во Франции мудрым или безумным, не имело никакого значения.

Часть четвертая.

Убийство герцога Орлеанского

Глава XXI.

Ночь святого Климента

(23 ноября 1407 года)

"Среда, XXIII день ноября. В этот день, около восьми часов вечера, мессир Людовик Французский, сын короля Карла V и единственный брат ныне царствующего короля Карла VI, в возрасте около тридцати шести лет, женатый на дочери недавно умершего герцога Миланского, от которой у него было четверо детей, три сына, один в возрасте четырнадцати, а двое других одиннадцати и девяти лет, и годовалая дочь, Людовик именовавшийся герцогом Орлеанским, графом Блуа, Суассона, Валуа, Бомона, Ангулема, Перигора, Люксембурга, Порсьена, Дрё и Вертю, сеньором Куси, Монтаржи, Шато-Тьерри и Эперне, был убит возле ворот Барбетт на улице Вьей-дю-Тампль убийцами, которые ожидали его в одним из домов, когда он возвращался из Отеля королевы, и отрубили ему руку, которой он держал уздечку своей лошади, а затем повалив его на землю нанесли ему такой удар гизармой[22] по голове, что его мозги разлетелись по мостовой, и тот, кто был величайшим в этом королевстве после короля и его детей, стал в мгновение ока таким ничтожным. Боже, помилуй его".

Так записал в реестре секретарь Парламента в день убийства герцога Орлеанского. На полях, чтобы легче было найти этот памятный и роковой день Святого Климента, он нарисовал щит с геральдической лилией.

Преступление было совершено в Париже, добавляет секретарь, несмотря на присутствие короля и принцев, его армии и судебной власти: "Король находился в своем Отеле Сен-Поль, монсеньор Гиеньский, Дофин Вьеннский и старший сын короля, в возрасте около одиннадцати лет, проживал в Лувре, герцоги Беррийский и Бурбонский, его дяди, король Сицилии, герцог Бургундский и граф Неверский, графы Алансонский и Клермонский, мессир Шарль д'Альбре, и мессир Пьер Наваррский, его двоюродные братья и иные сеньоры, как королевской крови, так и другие, адмирал Франции и магистр арбалетчиков, а также сеньоры и министры юстиции, как Парламента, так и Шатле, находились в Париже. И тот, кто был столь великим и могущественным принцем в столь короткое время, закончил свои дни самым ужасным и позорным образом".

"Ни семья, ни солдаты короля, ни судьи не уберегли принца от ужасной смерти. И теперь он больше никто, — закончил секретарь на следующий день, — в этот день суд отправился на похороны покойного сира Людовика Французского, брата