– Не стоит верить всему, что болтают, Найли. Особенно тому, что болтают те, кто нас не любит. Враги всегда распускают более пышные слухи, чем друзья.

Найли надул губы.

– Ах, боже. Тогда мои поползновения действительно были нежелательны.

Он рассмеялся, но уже через мгновенье его улыбка поблекла.

– Думаю, пришло время для угроз.

– Давайте, не стесняйтесь, – подбодрила его я.

– Мне на ум приходит дротик со снотворным для Ричарда. При пробуждении он уже будет прикован вниз лицом серебряными цепями, и будет обнажен. Я изнасилую его, и это доставит мне огромное удовольствие. А потом разрешу Линусу перерезать ему горло, и это доставит огромное удовольствие ему, – он перевел холодный взгляд на меня. – А вас, Анита, я отдам Линусу для его хозяина.

Линус повернулся ко мне. Он выглядел так же, но теперь кожа у меня на спине хотела сползти куда-нибудь и спрятаться. Все до одного волоски на моем теле встали по стойке смирно. Сквозь ясный и погожий день шептало истинное зло.

Говард обхватил себя руками и еле дышал.

Я посмотрела на Линуса, не пытаясь ничего скрывать. Я боялась его, и того, что таилось внутри него.

Найли глубоко и довольно рассмеялся.

– Думаю, мы наконец поняли друг друга, Анита.

Повернувшись, Ричард посмотрел на Линуса. Волосы на руках Ричарда тоже стояли дыбом. Глядя прямо в глаза колдуну, Ричард заговорил:

– Как упал ты с неба, денница, сын зари!

После первой же строки эта пугающая сила отступила, а кожа стала зудеть чуть меньше. Выражение лица Линуса уже сложно было назвать приятным.

Ричард продолжал:

– Разбился о землю, попиравший народы! А говорил в сердце своем: “взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой”. Исайя.

И с последней строкой, ощущение зла прошло. Оно осталось только как запах духов в пустой комнате, но само присутствие уже не чувствовалось.

– Впечатляет, Ричард, – заметил Найли. – Так значит, вы – истинный верующий.

Ричард медленно приподнялся со стула. Он уперся рукой в стол, подался вперед, и я почувствовала, как кожу горячо покалывает щекочущий поток его энергии. Он чуть опустил солнечные очки, чтобы Найли видел его глаза, и я поняла, что он делает. Я знала, что Найли видит, как эти “красивые карие глаза” превращаются в волчий янтарь.

Ричард низко и с расстановкой сказал:

– “И свет во тьме светит, и тьма не объяла его”.

Он вернул очки на место, выпрямился и вышел из-за стола. Потом протянул мне руку. Я взяла ее и позволила ему повести себя из ресторана. Шанг-Да следовал за нами.

Я рискнула оглянуться только раз. В соляной столп я не превратилась, но увидела выражение лица Найли. И поняла, поняла – ни минуты в этом не сомневаясь – что он с удовольствием увидит нашу смерть.

Я даже не стала спрашивать Ричарда, действительно ли мы уедем из города. Ответ был мне известен, и, честно говоря, я была с ним согласна. В том маловероятном случае, если Найли прав, и копье действительно находится здесь, мы не могли допустить, чтобы он до него добрался. И дело было даже в большем. Ричард провел жирную черту: добро против зла. А добро не может поджать хвост и сбежать. Это против всех правил.

Нам понадобилось примерно три часа, чтобы уложить вещи и создать видимость того, что мы уезжаем из города. Джамиля мы посадили в заднюю часть фургона, где он устроился меж гробов и придерживал крепления, чтобы они не мотались туда-сюда. Во время защиты моей чести Натаниель умудрился попасться кому-то под когти, и ему разодрали всю нижнюю часть спины. Правда, он признался, что не столько храбро дрался, сколько просто встал на пути пылающего страстью вервольфа. Но, так или иначе, это случилось, и он тоже ехал сзади с ранеными, и я подозревала, что он растянулся на одном из гробов. Вместе с ними сзади ехала и Шерри, думаю, в качестве миротворца. Джамиль, похоже, был в небольшом восторге от Натаниеля. Я сидела за рулем. Ричард ехал за нами в своем джипе, в сопровождении Шанг-Да и всего своего снаряжения, которое он брал с собой на все лето для лагеря в лесу и изучения больших приматов. Остальные ехали со мной.

По дороге из города нас сопровождали посланные шерифом Уилксом Мейден и Томпсон в черно-белом, или, точнее, в данном случае в сине-белом, хотя эффект был тем же. Когда мы выезжали мимо них за границу города, Томпсон радостно помахал нам вслед. Показать ему средний палец показалось мне излишним ребячеством, так что делать этого я не стала. За меня это сделал Зейн. Джейсон же послал им воздушный поцелуй.

До назначенного заранее места встречи с Верном мы ехали примерно час. Остановиться все вместе в одном доме мы не могли: толпа новых людей могла вызвать подозрения, поэтому мы разделились. Мне это не нравилось, но пришлось признать, что все вместе мы представляли собой еще то шоу.

В результате я поехала к Марианне. Точнее, мы с Зейном, Шерри и гробами поехали в кузове ее грузовичка. Из уважения к израненной когтями спине, Натаниелю досталось место в кабине. Огнестрельная рана Зейна затягивалась значительно быстрее, чем следы когтей. Не уверена, было ли это потому, что Натаниель исцелялся медленнее сам, или потому, что раны от пули исцелялись быстрее, чем от когтей.

Поездка в открытом кузове грузовика была серьезным испытанием. Втиснувшись в ближний к кабине угол, я с упоением ощущала впивающийся мне в ребра гроб Дамиана. Стоило разогнуть шею и опереться затылком о борт, как у меня тут же начинали стучать зубы. Если же я садилась выше и прямее, то на каждом ухабе что-то щелкало в шее. В остальном все это было похоже на бесконечное избиение, пока у меня не загремели все кости, а во лбу не запульсировала мигрень размером с Айдахо. Солнце казалось пятном желтого огня размером с небо. Оно жарило беспощадно, не ослабевая ни на секунду, так что по моему лицу и рукам градом катил пот.

Зейна прибило гробом Ашера к противоположному от меня углу кузова. Его черная футболка обливала его как вторая, насквозь пропотевшая кожа. Шерри сегодня выбрала белую футболку, и на нее с радостью оседала красная дорожная пыль, которая, смешиваясь с потом, превращалась в некое подобие засохшей крови.

Волосы у меня превратились в копну мокрых от пота колечек. Не тех милый кудряшек, как у Ширли Темпл. Ничего даже близко такого же опрятного, просто кудрявый беспорядок. У Зейна и Шерри волосы просто прилипли к голове.

Мы даже не пытались говорить. Мы погрузились в жару и вытрясывающую душу поездку, как в кому, которую нужно скорее перенести, чем разделить друг с другом.

Наконец, мы выехали на дорогу с покрытием, и внезапно наступившая плавность произвела на нас почти потрясающее впечатление. Я снова обрела способность слышать.

– Слава Богу, – выговорила Шерри.

– Машина едет, прячьтесь, – крикнула нам Марианна.