Лобелголдой выпрямился на подушках и сжал чашу так, что побелели костяшки пальцев. Все в этой истории выглядело абсолютно не правдоподобным – и само сражение, и количество богов, которые сломя голову бросились принимать в нем участие, и описание спутников этой женщины.

– Какая она? – обратился он к задумавшемуся Хентею.

– Удивительная, – немедленно откликнулся тот. – Такую жену не стыдно иметь никакому владыке, даже богу.

– Таких женщин не бывает, – недовольно ответил хан.

– Не бывает, – согласился сын. – Она одна-един-ственная. Знаешь, отец, никто так и не смог угадать, сколько ей лет. Выглядит девочкой, фигура девушки, повадки – зрелой женщины, а глаза... глаза мудреца. Ты бы видел, как она сражалась, – неожиданно перескочил он на другую тему.

Лобелголдой поднес к лицу руку и потер холодный лоб.

– Что она ответила на предложение аиты?

– Сначала отказала и уехала со своим отрядом. И еще двадцать воинов дал ей император в качестве сопровождения. Он послал с ней Зу-Самави.

Имя командира отборного отряда тхаухудов было известно по всему Джералану не хуже имени Богдо Дайна Дерхе – именно они сошлись в той последней отчаянной схватке, в которой и погиб легендарный правитель. Наверное, каждый, в чьих жилах текла непокорная кровь тагар, был бы рад отомстить фаррскому военачальнику за смерть хана.

– А как тебе служится под командованием Зу-Л-Карнайна?

Хентей задумался. С одной стороны, он был настоящим сыном Джералана и потомственным владыкой и повелителем. Ему всегда было тяжело думать, что кто-то может командовать им, кроме любимого отца. С другой стороны, он искренне симпатизировал императору. Тот был его ровесником и хорошо относился к Хентею. После битвы у стен ал-Ахкафа молодые правители стали еще ближе, и между ними завязалось то, что можно-было бы назвать дружбой, если бы не легкий оттенок недоверия, который, впрочем, легко мог исчезнуть с течением времени. Хентей знал, что его отец не хотел кровопролитной войны и полного покорения Джералана, но и существующее положение тоже было для него тягостно. Наследник думал, как ответить Хайя Лобелгол-дою так, чтобы никоим образом не уязвить отца.

– Он неплохой человек. И если бы не прошлая война между аитой и нами, мы с ним могли бы сблизиться. К сожалению, кровь моего рода на руках этого юноши, и я не могу забыть об этом.

– Ты не по годам мудр, мальчик мой, – неожиданно тепло улыбнулся владыка. – Я думаю, что могу открыть тебе свою тайну. Сегодня ночью меня посетил дух твоего погибшего дяди и моего брата – Богдо Дайна Дерхе. Он предупредил меня о том, что женщина, которую полюбил Зу-Л-Карнайн, может стать причиной гибели нашего государства. Чтобы доказать мне правдивость предсказания, он сообщил, что ты жив и здоров и скоро прибудешь с победой.

– Что же нам делать – растерянно спросил Хентей.

– Уничтожить ее и отряд императора. Но только всех до единого, чтобы никто и никогда не сообщил аите о том, что произошло.

– Отец. – Голос молодого хана дрогнул. – Отец, может, не нужно так поступать?

– Нужно, сын. Это предназначение, которое выше нас с тобой. Оно не зависит от нашего с тобой желания. Подумай сам: несколько жизней на одной чаше весов и весь Джералан – на другой.

– Ты думаешь, что сможешь убить ее? – спросил Хентей.

– Я ничего не думаю, мальчик мой. Я бы очень хотел навсегда забыть о том, что случилось прошлой ночью, но, к моему великому сожалению, я не имею права так поступать. Сделаем вот что – надолго ли отпустил тебя император?

– Он просил меня возвращаться как можно скорее, но я очень хотел видеть тебя и сам рассказать об этом сражении. Наши воины вели себя как герои. Мы можем ими гордиться.

– А я горжусь, горжусь тобой, мой сын. – От внимания Хентея не ускользнуло, что слово «мой» хан выделил как-то особенно. – И я хочу, чтобы ты сегодня же покинул Дехкон и двинулся назад, к аите. Ты должен. торопиться, чтобы никто и никогда не смог связать гибель этой женщины с тобой.

* * *

– А ты? – с тревогой спросил юноша.

– А я хитрый лис. Я сумею оправдаться. Главное – ты, моя надежда на будущее Джералана.

Отец и сын долго еще сидели молча. Каждый думал о своем. Хайя Лобелголдой – о единственной женщине, которую он любил в своей жизни и которую ему пришлось умертвить. Хентей – о единственной женщине, которую он мог бы полюбить и которую должны были убить по приказанию его отца. Внезапно счастливая мысль посетила его.

– Отец! Они должны были уже пересечь территорию Джералана.

– Нет. Тень моего брата указала на то место, где oн погиб. Они должны быть там только послезавтра.

– Что же с ней могло случиться? – воскликнул молодой хан с такой тревогой, что Лобелголдой обеспокоился.

– Не важно, что с ней случилось. Важно, что она не должна остаться в мире живых. А ты сегодня же выедешь к Зу-Л-Карнайну. Я дам тебе сопровождающих.

– Слышишь?! – им будет строжайше приказано не подчиняться тебе, если ты вздумаешь повернуть к ущелью. Это не твоя война, сын.

– Отец! Император так ждет ее обратно.

– Сын, страна ждет нас. Мы не можем иначе...

– О боги, боги!.. – потрясение шепчет Хентей.

* * *

Каэтана была еще слишком слаба, чтобы ехать верхом, и Бордонкай путешествовал вместе с ней на верблюде, чтобы хоть как-то облегчить тряску. Ворон послушно шагал рядом, поглядывая на хозяйку влажными лиловыми глазами.

– Не скучай, Ворон, отдыхай, – шептала Каэ, с улыбкой глядя на него. – Еще немного, и опять придется набивать себе бока и спину.

Конь фыркал, всем своим видом показывая, что он-то хоть сейчас готов принять свою всадницу, а вот она его покинула. Бордонкай изумлялся:

– Это же надо – скотина обыкновенная, а как все понимает.

– Твой седой не хуже, просто ты с ним редко разговариваешь.

– Может, и редко. Только времени все нет.

– А ты поговори, Бордонкай. От коня жизнь зависит – не мне этому тебя учить. Поговори, не откладывай.

Когда Бордонкай шевелился, Каэ тихо шипела и ругалась сквозь стиснутые зубы, правда очень тихо, – она не хотела, чтобы спутникам стал известен весь ее словарный запас.

После происшествия с мардагайлом все воины стали относиться к Каэ с огромным почтением и с особым воодушевлением подчинялись приказам, если они исходили от госпожи. Альв тоже стал героем. Он гарцевал на своей верной лошадке и наслаждался простором и прозрачным воздухом степей. К лесам он начал испытывать некоторое – стойкое – отвращение.

– Я за свои странствия повидал множество лесов... – степенно повествовал он, когда все удобно устраивались у костра на привале.

Бордонкай приносил Каэ – она пыталась ходить сама, но большую часть времени ей все-таки была нужна помощь. О том, чтобы работать мечами, речи вообще не шло, потому что раны на плечах, оставленные когтями мардагайла, плохо рубцевались, воспалялись и гноились, доставляя немало хлопот ее друзьям. Каэ изнывала без воды, но степи Джералана, богатые травами, были лишены серьезных водоемов. Только маленькие ручьи, а чаще – колодцы, вырытые на довольно большой глубине, снабжали путников водой.