Внутри любой государственной или технической структуры постоянно идет борьба направлений. Ничего противоестественного в этом нет, так происходил и происходит естественный отбор в живой природе, так же осуществляется и научно-технический прогресс. Все – естественно, если смотреть со стороны, а вот изнутри «естественный отбор» выглядит иначе, никому не хочется оказаться выбракованным, по крайней мере без борьбы, жестокой борьбы. Это отнюдь не академическая джентльменская дискуссия, а сражение без правил, когда все средства хороши.

В отцовском предложении разворота к тепловым электростанциям «гидрики», естественно, углядели угрозу своим доминировавшим в отрасли позициям и пошли в контратаку. Они завалили ЦК записками, доказывающими, что смена приоритетов не просто обернется для страны неисчислимыми потерями, но вызовет форменную катастрофу. На открывшемся в день моего рождения, 2 июля, Пленуме ЦК отец попытался примирить враждующие партии, говорил о разумном сочетании гидро– и тепловых электростанций, о необходимости типизации проектов, о переходе к сборно-блочному строительству электростанций и еще о многом и многом другом.

Отец победил, и не только в силу своего положения. На его сторону встали авторитетные «хозяйственники»: плановики Сабуров, Байбаков и главный гидростроитель, восстанавливавший Днепрогэс, строивший Сталинградскую ГЭС, а с 1954 года министр строительства электростанций Федор Георгиевич Логинов. «Перекос» в сторону «гидриков» начал выправляться. Вскоре после Пленума две московские ТЭЦ перевели на газ. Дальше – больше. К тепловым станциям в начале 1956 года, снова по предложению отца, решили добавить атомные, в них сжигали даже не нефть и газ, а еще более ценный уран264.

«Тепловики» ощущали себя все увереннее, и уже через несколько лет, в 1958–1959 годах, попытались вообще разделаться с «гидриками». ГЭС строится хотя и не десять, как раньше, но все равно лет пять-шесть, а тепловая станция – два-три года. По их логике получалось, что «гидрики» непроизводительно закапывают ресурсы в землю. К тому же гидростанции затопляют огромные пространства продуктивных сельскохозяйственных земель, а уж о наносимом ими вреде рыболовству, особенно на Волге с ее осетрами, и говорить нечего. Отцу аргументы «тепловиков» показались весомыми, он даже публично поддержал их во время церемонии открытия Куйбышевской ГЭС.

9 августа 1958 года туда вместе с отцом приехала вся «верхушка»: члены Президиума ЦК Аверкий Борисович Аристов, Леонид Ильич Брежнев, Михаил Андреевич Суслов, Дмитрий Степанович Полянский. Выступая на митинге гидростроителей, воздав им хвалу за содеянное, отец высказал сомнение: тем ли мы делом занимаемся? Рационально ли распоряжаемся ресурсами страны? Он как бы рассуждал вслух, советовался со своими слушателями. Согласно представленным ему расчетам, следующая, уже строящаяся ГЭС Волжского каскада, Саратовская, мощностью в 1 миллион киловатт, обойдется в 4 миллиарда рублей, на ее сооружение уйдет четыре года. А вот если тут же, под Саратовом, на Саратовском газовом месторождении построить тепловую электростанцию в 1 миллион киловатт, то затраты составят всего 1 миллиард рублей, а строители уложатся в три года. Получалось, что, ориентируясь на тепловые станции, страна выигрывает и в сроках, и в средствах. Есть о чем задуматься.

– Гидроресурсы от нас никуда не уйдут, – закончил свое «приветствие» отец, – мы же обязаны ускорять отдачу на вкладываемые в энергетику средства.

«Тепловики» торжествовали, казалось, они одержали окончательную победу. Но не тут-то было. «Гидрики» приняли ответные меры, представили предложения по переходу на блочное строительство, что, по их расчетам, заметно сократит расходы и сроки строительства. Три года назад «гидрики», в отличие от тепловиков, не отреагировали на призыв отца, прозвучавший на Пленуме ЦК, – ведь в их деле главное – плотина (где невозможно сооружение из блоков), на ее фоне здания – мелочи, не стоящие внимания. Теперь пришлось заняться «мелочами». Экономия получилась весьма заметная, многомиллионная. Началась работа и над сокращением затопляемых земель. Раньше «гидрики» гордились масштабностью «рукотворных морей», теперь стали приноравливаться к ландшафту, предусматривать в проектах защитные насыпные дамбы. Не обошлось и без интриги. «Гидрики» последовательно обходили высокие государственные кабинеты, осторожно сетовали, как бы «небрежение» гидроэнергетикой в перспективе не привело к негативным последствиям, нефть и газ рано или поздно иссякнут, а вода вечна. Не встретив сочувствия в одних кабинетах, они тут же перекочевывали в соседние. И не без результата. В правительстве мнения разделились.

Один из заместителей отца, Александр Федорович Засядько, покровительствовал «тепловикам», другой высокий чиновник – председатель Госплана РСФСР Владимир Николаевич Новиков – поддерживал «гидриков». Оба апеллировали к отцу. Он не сомневался ни в честности, ни в квалификации своих заместителей и поручил им обоим разобраться совместно. Создали комиссию, во главе поставили Засядько и Новикова и отправили их на Волгу, где возводился крупнейший по тем временам каскад гидростанций – Куйбышевская ГЭС уже вступила в строй, достраивалась Саратовская, начинали работы на Сталинградской, на очереди и другие станции. Вопрос серьезный, стоимостью в десятки миллиардов рублей. Спорили до хрипоты, но приняли соломоново решение: сохранить приоритет строительства тепловых станций, но пока работы на гидростанциях не сворачивать. Решение, естественно, не окончательное. Окончательных решений в жизни не бывает, жизнь течет, изменяются обстоятельства, меняются приоритеты, приходится принимать новые решения, порой сильно отличающиеся от вчерашних, не говоря уже о позавчерашних.

Спор «гидриков» с тепловиками не только не затих, но разгорелся с новой силой, и те и другие находили новые технические решения, а следовательно, и аргументы в обосновании собственной правоты. Возникающие на пути препятствия стимулируют активность в их преодолении, и так без конца.

В октябре 1959 года отец по пути из Китая заехал на Братскую ГЭС. Ангару перекрыли в июне, началось возведение плотины, и «гидрики» уговорили его взглянуть на их достижения. Отец легко согласился, ему самому очень хотелось взглянуть на будущую крупнейшую гидроэлектростанцию в мире. «Гидрики» постарались показать товар лицом, уговаривали его, что будущее советской энергетики Сибири – в водах ее рек, где скрыта гигантская энергия, и именно сюда следует вкладывать ресурсы.

Слова их звучали убедительно, отец не возражал, но и соглашаться не спешил, хотел выслушать другую сторону. Он предложил еще раз собраться сразу по возвращении в Москву и все детально обсудить в спокойной обстановке.

Встретились в конце октября, в ЦК. Обе стороны тщательно готовились. «Тепловики» развесили по стенам зала заседаний плакаты с параметрами уже строящихся турбоблоков в 200–300 тысяч киловатт и проектируемых в 500–800 тысяч киловатт, проекты целиком собираемых из панелей, «облегченных» зданий электростанций «миллионной» мощности. В южных районах, по примеру американцев, предполагалось обходиться вообще без зданий.

«Гидрики» принесли проекты гигантских плотин на Енисее, Лене, Амуре, Ангаре и гидроэлектростанций поменьше (но во много раз крупнее легендарного Днепрогэса) в Средней Азии, и совсем небольших на еще не зарегулированных реках европейской части страны. Строить их, не только здания, но кое-где даже плотины собирались из недавно разработанных оригинальных бетонных блоков. Блоки, по виду напоминающие огромные пустые ящики размером с комнату, изготавливали на заводе, а затем укрепляли в отведенном месте плотины и заполняли бетоном. Не требовалось никакой опалубки, рабочий цикл сокращался в несколько раз. Такие блоки, их прозвали «бычками», уже опробовали на строительстве Саратовской ГЭС и теперь намеревались начать внедрять повсеместно.