Стоял ненастный ноябрьский день. Мод решила не выходить из теплой уютной спальни над залом и достала вышивание: она хотела украсить синюю праздничную котту Фулька изображением бегущих волков. Труд кропотливый, но результат того стоил: держа в руке иглу, она полюбовалась уже завершенной частью работы.

Через некоторое время Мод прервалась, чтобы дать глазам отдохнуть, и стала смотреть на дочерей, под бдительным присмотром Барбетты игравших у кровати на большом куске стеганой овчины.

Хависа, которой уже было почти два года, росла крепким ребенком. У нее были глаза Фулька и густые рыжие кудри покойной бабушки. Девчушка была не столько грациозной, сколько сильной, проворной и невероятно вспыльчивой. Пятимесячная Ионетта была совсем из другого теста: спокойная, всегда готовая улыбаться и слегка медлительная. У нее были фицуориновские черные волосы (вернее, пока еще немногочисленные волосики), красивые брови и ясные глаза: при рождении – голубые, как у котенка, но сейчас цвет их постепенно менялся на орехово-серый.

У Мод потеплел взгляд. Она так сильно любила дочерей, что иногда на глаза наворачивались слезы. Вспоминая свое детство и вечно усталую, безразличную мать, она обещала себе, что ее дети никогда не будут страдать от недостатка теплоты.

Зашумела по карнизу портьера, и в комнату вошел Фульк. Волосы у него были растрепаны, и двигался муж энергично, словно напоенный порывами бушующего на улице ветра. Хависа мигом вскочила с ковра, засеменила к отцу и прижалась к его шоссам, требуя взять ее на ручки. Ионетта перевернулась на бок и пронзительным криком поприветствовала папу, демонстрируя два новеньких зуба.

– Ну прямо как в славную пору рыцарских поединков, когда женщины буквально вешались на тебя, не зная стыда! – засмеялась Мод, глядя, как муж поднял Хавису и посадил ее на правую руку, а левой подхватил младшую девочку.

– Ты вела счет моим поклонницам? – ухмыльнулся он, но Мод промолчала, напустив на себя притворно оскорбленный вид. – Между прочим, у меня в кошеле до сих пор лежит твоя лента. Помнишь, Теобальд заставил тебя тогда отдать ее мне? Ты и представить себе не можешь, как меня злило, что единственная женщина, которую я хотел, была единственной, кто держался со мной безразлично.

Мод почувствовала, как щеки ее заливает румянец.

– А теперь, когда ты меня получил?

Он шутливо пожал плечами:

– Не знаю. По крайней мере, желание от этого не ослабло ни на йоту.

Она покраснела еще гуще и украдкой бросила взгляд на Барбетту, которая старательно делала вид, что все ее внимание поглощено шерстью и прялкой. Мод подумала, не отослать ли служанку. А что такого? Не впервой уже они шокировали обитателей замка тем, что задергивали полог кровати средь бела дня.

Хависа, играя завязками на плаще у Фулька, обнаружила маленькими пальчиками спрятанный под тканью пакет.

– Что это? – спросила Мод, увидев уголок письма, которое их дочь безуспешно пыталась вытащить наружу.

Фульк придержал малышку и, немного освободив руку, неуклюже залез под плащ.

– Письмо от твоего отца, – ответил он. – Гонец остался в зале, чтобы промочить горло.

– От отца?

Все фривольные мысли немедленно вылетели у нее из головы. Оставив раму для вышивания, Мод подошла к Фульку, взяла пакет и опасливо покрутила его в руках, словно внутри могла прятаться змея. Отец писал редко, правда на крестины Ионетты прислал серебряную чашку и наставление Мод – выполнить свой долг и в следующий раз все же родить сына.

– Гонец не сказал, что в письме?

Фульк покачал головой:

– Ты же знаешь своего отца. Какой слуга решится расспрашивать его о делах? Каждому жизнь дорога. – Он стал раскачивать девочек на руках, пока они не завизжали, а потом опустился вместе с ними на ковер и усадил обеих себе на колени. И резонно заметил: – Пока не откроешь – не узнаешь.

Кусая нижнюю губу, Мод взломала печать. Почерк у отца был так себе: неаккуратные, временами неразборчивые каракули. Умением читать и писать ле Вавасур был больше обязан категорическому нежеланию полагаться на услуги писца, нежели стремлению к образованию. Научить грамоте дочь он согласился лишь затем, чтобы повысить ее цену на рынке невест.

Нахмурившись, Мод снова и снова перечитывала строчки, чтобы убедиться в том, правильно ли она поняла прочитанное.

– Ну что там? – спросил Фульк. – Чего твой папаша хочет?

– Это приглашение на свадьбу! – сказала Мод с удивлением. – Он женится!

Фульк недоуменно посмотрел на супругу. А та протянула ему письмо и прибавила:

– На Джулиане де Ри.

Фульк взял пергамент и сосредоточенно прищурился, пытаясь разобрать кривые строчки.

– А кто это такая?

Мод покачала головой:

– Понятия не имею. Папа пишет, что она вдова Томаса де Ри.

– Скорее всего, эта дама богата и еще способна рожать детей, – фыркнул Фульк. Он дочитал письмо, то приближая его к глазам, то отодвигая подальше. – Ага, венчание состоится на Святки, – наконец расшифровал он последнюю фразу, отдал письмо жене и потер подбородок. – Хочешь поехать?

Мод перебрала причины остаться дома: неудобство путешествия по зимним дорогам, опасность столкнуться с Иоанном и его приспешниками, довольно прохладные отношения с отцом. Против них на другой чаше весов оказались бремя семейных обязанностей и… любопытство: разве не интересно увидеть свою новую мачеху? Мод колебалась, не зная, что ответить на вопрос Фулька.

– И да и нет, – наконец сказала она. – Из политических соображений, пожалуй, стоило бы съездить. Пусть я и постоянно ссорилась с отцом, но все же я его кровь, да и внучек своих папа никогда не видел. По правде говоря, ехать мне не хочется, но чувствую, что должна.

Фульк кивнул:

– Политика – и этим все сказано, любимая. Туда наверняка приедут несколько влиятельных баронов, а с ними никогда не помешает пообщаться. Глуп тот, кто сжигает все старые мосты, не строя новых, – так всегда поучал меня Хьюберт Уолтер, – прибавил он, усмехнувшись.

– С этим трудно поспорить, – улыбнулась Мод и задумчиво прибавила: – Интересно, понравится мне мачеха или нет?

Мод представляла себе Джулиану де Ри совершенно не такой. Она оказалась женщиной лет тридцати, миниатюрной, с прямыми каштановыми волосами, голубыми глазами под тяжелыми веками и довольно-таки заурядным лицом. Новая супруга отца говорила тихо и держалась скромно, однако запуганной при этом не выглядела. И не испытывала особого благоговения перед своим грубоватым, шумным мужем.

– Твой отец уверен, что он и впрямь такой суровый, каким кажется с виду. – Джулиана улыбнулась Мод.

Они вдвоем разбирали подарки на следующий день после свадьбы. Мужчины уехали в долину Уорфедейл поохотиться в лесах, в надежде привезти к столу свежей оленины.